— Почему? Зачем ему я?

— Это тебе придется выяснить самому. — Дружески сжав его руку, она отпустила ее и снова взялась за свой чай.

Деклан сжал руку в кулак. Ладонь чуть покалывало.

— Вы что же, экстрасенс?

Усмехнувшись, она потянулась за кувшином.

— Просто порой вижу разные вещи. Маленькое домашнее волшебство, — ответила она, разливая чай по стаканам. — Я не ведьма какая-нибудь, нет, просто женщина. — Она заметила, что взгляд его скользнул к ее шее, к четкам с серебряным крестиком. — Думаешь, одно другому мешает? А как по-твоему, откуда исходит моя сила, как и все силы на свете?

— Гм, никогда об этом не думал.

— Не пользоваться дарами, которыми наделяет нас Господь, — значит, зарывать талант в землю. — Она наклонила голову, и Деклан разглядел у нее в ушах серьги — крупные голубые камни. — Слышала, ты звонил Джеку Трайпедо, толковал с ним насчет сантехники в Доме Мане?

— Э-э… — Внезапный переход от фантастики к делам земным застал Деклана врасплох. Ладонь все еще покалывало от запястья до кончиков пальцев. — Да, мне его порекомендовал Реми Пейн.

— Ах, Реми! — Лицо ее озарилось улыбкой, и ощущение волшебства вмиг исчезло: перед Декланом сидела обычная добрая бабушка. — Ох уж этот Реми — с ним не соскучишься! А Джека я знаю. Он двоюродный брат невестки моего деверя. Руки у него золотые. А если запросит лишнего, скажи ему: мисс Одетта обязательно спросит, за что он берет такие деньги!

— Спасибо. Кстати, не знаете ли вы хорошего штукатура? Такого, что мог бы восстановить лепнину?

— И штукатура подскажу. Хотя немало денег тебе потребуется, чтобы сделать этот дом таким, как он был.

— Денег у меня хватит. Заходите как-нибудь, покажу вам дом. Выпечки не обещаю, но чаем угощу.

— Сразу видно благовоспитанного джентльмена! Видно, твоя матушка поработала над тобой как следует.

— Правда? Пожалуйста, напишите это на бумаге и скрепите своей подписью, а я отошлю ей.

— Очень рада, что ты решил здесь обосноваться, — заключила мисс Одетта. — Заходи когда захочешь.

— Спасибо, мисс Одетта. — Поняв, что пора прощаться, Деклан поднялся из-за стола. — Я тоже рад соседству с вами.

Луч солнца упал на ее улыбающееся лицо — и блеск темных глаз, и лукавый изгиб губ вдруг до боли живо напомнили ему другое лицо в полумраке бара во Французском квартале.

— Как вы похожи на нее! — вырвалось у него.

— Верно. А ты, значит, уже положил глаз на мою Лину?

Сообразив, что произнес это вслух, Деклан смущенно улыбнулся.

— Ну, я же говорил, что люблю женщин, верно?

Мисс Одетта рассмеялась, вставая из-за стола.

— Деклан Фицджеральд, ты и вправду мне по душе!

Деклану его соседка тоже понравилась. Настолько, что он решил купить пару стульев, чтобы мисс Одетте, когда она зайдет в гости, было где присесть. Съездит за ними в субботу, пообещал он себе, возвращаясь к выравниванию стен. В субботу он договорился встретиться с Реми и Эффи — значит, надо будет выехать пораньше и зайти в мебельный магазин.

Потом они поужинают вместе, а затем он зайдет опрокинуть стаканчик в «Этруа».

А если окажется, что Лина по субботам не работает, выйдет на улицу и бросится под колеса первого же встречного автомобиля.

Работал он до позднего вечера, а затем разогрел замороженного цыпленка и порадовал себя банкой пива. Ужинал, сидя верхом на козлах и гордо озирая плоды своих трудов.

Кухня преобразилась. Стены очищены, ошкурены, подновлены и готовы к покраске. Карандашные пометки на них означают высоту и ширину шкафов, за работу над которыми Деклан примется с завтрашнего дня. Полуразвалившийся камин он сложил заново — и, кажется, получилось не так уж плохо. Сосновый пол тоже очищен и застелен брезентом. Отмечены на стенах места, где будут стойка и холодильник.

Вдоль длинной стены должен стоять китайский шкаф. Если не удастся найти подходящий, Деклан сделает его своими руками. Почему бы и нет? Сейчас он чувствовал себя почти всемогущим.

Он взял с собой наверх бутылку воды, постоял минут десять под душем — похоже, это уже становится традицией — и растянулся на кровати, обложившись книгами, блокнотами и чертежами. Размышляя над обустройством главной гостиной, он незаметно для себя задремал.

Из сна его вырвал плач младенца.

Холод и мрак. Деклан сел, дрожа и вглядываясь во тьму, сердце его гулко билось, в ушах еще звенели отголоски тоненького детского плача.

Где он, Деклан не понимал, чувствовал лишь, что сидит не в кровати, а на полу. Холод стоял лютый: он видел, как тают в чернильной тьме морозные облачка его дыхания.

Он перекатился, вскочил на ноги. Шаря руками в воздухе, словно слепой, сделал осторожный шаг вперед.

Лилии. В воздухе витал запах лилий — и по телу пробежала нервная дрожь. Деклан уже знал, где он. В комнате напротив — той самой, которую, как и комнаты на третьем этаже, он в последние несколько дней старательно избегал.

Но теперь, осторожно ступая в темноте, Деклан понимал: он снова здесь. И — хоть это и безумие — ясно чувствовал, что он здесь не один.

— Пугай сколько хочешь, — пробормотал он. — Тебе меня не запугать!

Пальцы его уперлись во что-то твердое. Со сдавленным вскриком Деклан отдернул руку, но тут же сообразил, что это всего лишь стена. Сделав пару глубоких вздохов, снова протянул руку, нащупал лепнину и стекло. Выход на галерею. Нашарив дверную ручку, он распахнул дверь.

Сырой воздух показался ему теплым в сравнении с потусторонним холодом, что царил за его спиной. Ночь была беззвездная, темная.

Когда глаза его привыкли к темноте, он обернулся и плотно прикрыл за собой дверь.

— Теперь это мой дом. — С этими словами Деклан вернулся по галерее к себе в спальню.

— Ходишь во сне? — переспросил его Реми, отправив в рот порцию риса.

— Ну да. Последний раз со мной такое было в одиннадцать лет. — И Деклан с показной небрежностью пожал плечами.

В сущности, он вообще не собирался об этом упоминать — разве что мимоходом. Ужин дома у Реми, в Садовом районе, был чудесным: вкусное угощение, отличная компания, однако, начав разговор о переустройстве Дома Мане, Деклан, сам того не заметив, перешел к своим ночным приключениям.

— Должно быть, это очень страшно, — проговорила Эффи. — Просыпаешься — и вдруг видишь, что ты непонятно где!

— М-да, приятного мало. И странно, что просыпаюсь как раз в тех местах, где наяву мне очень неуютно. Или, может быть, это как раз понятно — игра подсознания.

— Все бы ничего, пока ты гуляешь по дому, — вставил Реми. — Но не хотелось бы однажды услыхать, что во сне ты забрел прямиком в болото.