– Молодец, Лей.

Я удивленно уставилась на него, гадая, почему он меня поздравляет.

Рука Тристана опустилась на мою поясницу.

– Не в привычке Джареда давать второй шанс.

– Время, которое ты тратишь на флирт с моими сотрудниками, считается в трехкратном размере.

Я резко отодвинулась от Тристана.

– Я не флиртовала, – возразила я, проходя к двери, которую придерживал Джаред.

Тристан хотел пройти следом, но Джаред приказал:

– Иди домой. У меня все под контролем.

Тень сомнения промелькнула на лице Тристана и заставила мой желудок судорожно сжаться. Хоть я и не знала Тристана лучше, чем Джареда, но он был словно буфер между нами. А я вроде как хотела буфер. Однако я не проронила ни слова, так как не собиралась показывать слабость. Это единственная возможность, и я ею воспользуюсь. Сотня перьев может стать моей еще до конца дня.

Я выпрямилась, что придало мне мужества, и прошла мимо Джареда. Дал ли он мне настоящий шанс или у него были грязные планы на меня?

– О чем задумалась, Перышко?

– Собираешься называть меня так все время?

– Имеешь в виду в течение следующих двадцати четырех часов? Да. Разве только Лэ нравится тебе больше.

Почему ему обязательно произносить мое имя настолько ужасно?

– Мне не нравится, как ты его произносишь.

– А что не так?

Я прищурила глаза, чтобы показать: я не купилась на его притворную невинность. Он ухмыльнулся:

– Тогда оставляем Перышко.

Когда тяжелая дверь с лязгом закрылась, я тихо выдохнула. Над внутренним двором не было крыши, но я еще никогда не чувствовала себя такой скованной.

Джаред внимательно посмотрел на мои приоткрытые губы, на мои глаза, а затем на волосы, которые я нервно заправила за уши. Он шагнул вперед, взял в руку прядь моих волос и поднес ее к слабому свету фонаря.

Я оттолкнула его пальцы.

– Что ты делаешь?

– Проверяю, настоящий ли цвет.

– Это не твое дело.

– Мне нравится знать, с каким человеком я имею дело. Женщины, которые красят свои волосы в яркие цвета, хотят выделяться. А ты производишь впечатление интроверта.

– Цвет естественный, ясно? – Шепотом я добавила: – Поверь, если бы я могла перекрасить их во что-то нормальное, то сделала бы это.

Краска не действовала на ангельские волосы. Я пыталась. Несколько раз.

– Если бы могла? – брови Джареда сошлись на переносице. – Тебе нельзя красить волосы из-за веры?

– Я не собираюсь тратить двадцать четыре часа, которые ты так великодушно выделил мне, на обсуждение моих волос, хорошо?

Уголок его губ приподнялся.

– Что же мы тогда будем обсуждать? Погоду?

– Поговорим о том, как тебе стать лучше.

Джаред фыркнул.

– Я безнадежен, Перышко. На твоем месте я бы не стал и пытаться.

– Но ты не я, – я растерла руками предплечья, чтобы отогнать прохладу апрельской ночи.

– Я бы лучше обсудил твои волосы.

– Если ты веришь в свою безнадежность, зачем давать мне второй шанс?

Больше не улыбаясь, Джаред сказал:

– У меня свои причины.

Моя кожа покрылась мурашками.

– Какие?

– Неважно.

Мне следовало вовремя отказаться и выбрать кого-нибудь другого. Кого-то, кто не выглядел словно хищник, которому нравилось играть со своей жертвой.

– Ты же не собираешься запереть меня и пытать? – не сдержалась я.

– Я обещал тебе двадцать четыре часа, а не объяснение своих поступков.

Он направился ко входу в особняк из известняка. На пороге стоял Амир, отдаленно напоминающий стальную балку. Он сердито смотрел на меня, словно я была какой-то крысой, которую Джаред вытащил из канализации и принес домой в качестве питомца.

– Ты идешь, Перышко? У тебя осталось всего двадцать три часа и сорок семь минут, чтобы изменить мое ужасающее поведение.

Насмешливые нотки в голосе Джареда не ускользнули от меня. Он не верил, что я смогу исправить его. По правде говоря, я и сама в это не верила. Но мне отчаянно хотелось вернуть свои перья, поэтому я направилась за мужчиной. Мои бронзовые туфли на шпильках застучали по булыжникам. Когда я проходила мимо фонтана, мой взгляд остановился на израненной спине статуи.

Это не предзнаменование, Лей.

Тогда почему именно предзнаменованием это и кажется?

По моему телу пробежала дрожь, когда я вошла в дом.

– Ты очарована моим фонтаном, – сказал Джаред.

Я посмотрела на его смуглое лицо.

– Жаль, что он сломан.

– Я думал, ты увлекаешься сломанными вещами.

Я вглядывалась в полуприкрытые глаза Джареда. Вестибюль освещался слабо, но я все равно разглядела: они были настолько глубокого карего оттенка, что казались черными.

– Это мой долг, а не увлечение, – возразила я, обходя мужчину.

Мюриэль сегодня не было, а дверь, ведущая в логово инкубов, была приоткрыта. Так что я подошла к ней.

– Твоя сумка, Перышко, – сказал Джаред. – Я не разрешаю пользоваться мобильными телефонами в доме.

Я прижала к себе мягкую кожу.

– Я не буду им пользоваться.

– Еще одна причина оставить телефон здесь.

Я прикусила губу, затем склонила голову, сняла сумку с плеча и протянула ее. Амир тут же схватил сумку.

– Он хорошо о ней позаботится, – успокоил Джаред.

Этот телохранитель не был похож на человека, который хорошо о чем-то заботится. Он казался человеком, который ломает шеи своими гигантскими руками и проламывает черепа массивной головой.

Когда я поворачивалась, Джаред спросил:

– Ты собираешься починить ее, как только закончишь со мной?

– Что?

– Статую в моем фонтане.

Он расстегнул воротник своей белой рубашки.

– Зависит от обстоятельств, – я наблюдала, как Джаред расстегнул еще одну пуговицу, обнажив россыпь темных волос на груди. – Ты сохранил ее крылья?

Я скользнула взглядом вверх по его шее, зацепившись за резкий изгиб кадыка.

– Нет. Я превратил их в пыль.

– Тогда я мало что могу для нее сделать.

Я прошла мимо, молясь, чтобы моя судьба оказалась лучше, чем у статуи. Чтобы я покинула «La Cour des Démons» с целыми крыльями.

Или более тяжелыми.

Потяжелее было бы неплохо.

Глава 13

Зал, в котором проходила вечеринка, оказался огромной столовой. Длинный, покрытый лаком стол, должно быть, отодвинули в сторону прошлой ночью. Учитывая, что за ним могли с комфортом разместиться шестнадцать человек, я никак не могла его не заметить.

Вдоль стен с одной стороны тянулся выцветший гобелен со сценой охоты, а с другой находились три пары французских дверей, которые выходили во внутренний двор. Потолок являлся самой эффектной частью комнаты. Херувимы – такие, какими их представляли себе люди, крылатые и пухленькие – порхали по голубому небу или выглядывали из-за пушистых облачков.

– Дядя заказал рисунок для моей матери в качестве свадебного подарка. Она его обожала. Я как раз собирался закрасить.