Калека с разделённой головой всё ещё скакал вверх по лестнице, когда из тумана послышался повелительный голос:

– Феликссон. Поспеши.

Раздвоенный человек замер.

Наконец-то появление этой изувеченной твари обрело смысл. Она пришла не одна. Несчастный принадлежал какой-то высшей силе, и, очевидно, её носитель убыстрил свой шаг – постепенно в дымке проступали очертания его силуэта. Он оказалось мужского пола, и тело его покрывали неподвластные износу чёрные одежды инфернального ордена киновитов.

Но Гарри повстречался не обычный киновит на охоте за душами. Это была особа из адского пантеона, которую могли опознать даже те, кто не мог назвать имён и трёх ангелов. Кто-то даже придумал этому демону прозвище, и оно быстро распространилось в соответствующих кругах – нарекли его Иглоголовым, и Гарри отметил про себя, что прозвище не только обидное, но и довольно точное. Болезненную плоть покрывали борозды, создававшие строгий, подобный шахматному узор из немаркированных квадратов, и на пересечении шрамов из головы демона щетинились иглы (на самом деле, это были вовсе не иглы, а массивные гвозди), подарившие киновиту его прозвище.

Гарри замер от шока, но всего на мгновение – большего он себе позволить не мог. Он попятился назад в узкую, обращённую в хаос комнатку и проговорил пять слов Универсального Заклинания:

– Емат. Тэл. Мени. Файдот. Уунадар.

Жрец Ада услышал магическую формулу и крикнул своему питомцу:

– Феликссон, схвати его! Не мешкай!

В ответ на приказание Д’Амура материя между мирами начала сгущаться – сплеталась вуаль, ограждавшая человечество от Ада.

Однако Феликссон, располовиненный человек, оказался быстрей заклинания. Не добежав до последней ступеньки, он прыгнул, и его тело разорвало магическую завесу. Гарри отступил к двери, соединявшей тайник с пустой серой комнатой. Но любопытство было одной из самых сильных черт его характера, и Д'Амур не мог уйти, не рассмотрев существо по имени Феликссон. Вырвавшись из Ада, тварь в тот же миг забыла о своей цели – на глазах у Гарри располовиненный человек опустил чудовищную голову, чтобы изучить разрушенную библиотеку Карстона Гуда.

А затем Феликссон сделал кое-что поразительное – он заговорил. Точнее, попытался заговорить, насколько ему позволило разделённое нёбо.

– Хниги… – проговорил он, брызнув слюной.

В его поведение прокралось подобие нежности: улыбнувшись половинками рта, Феликссон присел на корточки и взялся бережно перебирать сокровища тайника.

– Книги? – пробормотал Гарри.

Одного слова оказалось достаточно – мечтательность испарилась из глаз существа. Феликссон уронил книгу, которую так любовно изучал ещё секунду назад. Его взгляд миновал разрушенные полки и вперился в Гарри.

– Ты! Штой! – выплюнула тварь.

Гарри покачал головой.

– Не-а.

Он поднял руку, запустил пальцы за книжный шкаф, стоявший между ним и Феликссоном, и толкнул что было сил. Комнатка была слишком узкой – шкаф не упал, а врезался в полки на противоположной стене, раскрошив то, что на них оставалось.

Не дожидаясь результатов крушения, Гарри толкнул дверь и выскочил в серую комнату. Позади слышался треск дерева – Феликссон пробирался к выходу, ломая преградивший дорогу шкаф. Гарри развернулся и захлопнул дверь. Она автоматически защёлкнулась и тут же слилась со стеной, вернув себе иллюзию невидимости. Однако долго она не продержалась. Феликссон с нечеловеческой силой заколотил в дверь, и она слетела с петель.

– А теперь, детектив, умри! – прорычал Феликссон и шагнул из тайника.

Не успел Гарри осмыслить тот невозможный факт, что твари была известна его профессия, как в узенькой комнатке вспыхнул необычайно яркий свет, осветив всё вокруг с безумной ясностью молнии. Словно для того, чтобы прибавить картине контраста, из тайника вылетела цепь с крюком и со свистом метнулась к Гарри. Феликссон тут же прильнул к земле, обхватив голову руками. Тем временем одна татуировка, добавленная Кезом совсем недавно («Мужик, ты её, блять, заслужил», – сказал он тогда), страшно зачесалась, и значение этого зуда было вполне однозначным: Гарри грозила смерть.

Но метил крюк не в Д'Амура – его целью была дверь позади детектива, и цепь с налёту врезалась в неё. Дверь захлопнулась, крюк метнулся вниз, к запятнанной металлической ручке, и цепь несколько раз обмоталась вокруг неё. Наконец любопытство уступило более разумной панике, и Гарри бросился к двери. У него получилось приоткрыть её на несколько дюймов, но тут он почувствовал острую боль в шее и влажный жар – он побежал по его плече, разделился и заструился по спине и груди.

Его пронизал невидимый крюк, но Гарри не обращал внимания и продолжал сражаться с дверью. Он стиснул зубы, морально готовясь к боли – Гарри знал, что придётся вырываться. Изрыгнув поток ругани, Гарри рванул дверь на себя, но крюк вонзился глубже, цепь натянулась и Д'Амура увлекло прочь от двери и всех надежд на спасение.

– Не стоит бежать, Гарри Д’Амур, – проговорил киновит и освободил Гарри от крюка. – Тебе не укрыться.

– Ты… знаешь моё имя.

– А ты, несомненно, знаешь моё. Поведай мне, Гарри Д'Амур, что за слова, что за шёпот заставил тебя оставить удобства простой жизни и сменить их, как мне рассказывали, на непрестанную борьбу с силами Ада.

– Кажется, ты поймал не того Гарри Д'Амура.

– Меня тошнит от твоей скромности. Хвастайся заслугами, пока есть воздух в лёгких и жизнь в теле. Ты – Гарри Д'Амур, частный детектив и бич Ада.

– Судя по твоим словам, гвозди тебе глубоко вколотили.

– Ты – замечательное клише. И всё же ты сеял надежду в грязи того недостойной. Вопреки всем ожиданиям, она росла, ширилась, и там, где шансы на выживание были ничтожно малы, она процветала – таков твой дар проклятым и отчаявшимся. Дар, который я раздавлю. Безотлагательно.

Киновит шевельнул левой рукой, и из тайника появилась ещё одна цепь с крюком – она зазмеилась по полу, а затем резко бросилась к груди Д'Амура. Гарри почувствовал, как содрогнулись переплетённые узоры талисманов на его коже, и цепь отбросило с такой силой, что она врезалась в противоположную стену, зарывшись крюком в штукатурку.

– Впечатляет, – сказал киновит. – Что ты ещё выучил?

– Надеюсь, мне хватит, чтобы не превратиться в такой жалкий отброс, – огрызнулся Д'Амур, кивнув на распростёртого на полу Феликссона.

– Внешность обманчива. Уж тебе это известно. Ты находишься в присутствии одного из самых прославленных магов вашего мира.

– Что?..

Внезапно слова демона всколыхнули его память. За последние несколько лет умерли самые могущественные колдуны – гибли они систематично, в ритуальных пытках, и никто не знал, почему. Картина начала складываться.