— Вам следовало сказать мне об этом раньше.

— А я говорила, — возразила она, с неохотой размыкая руки. — Я говорила, что все это — заранее составленный хитроумный план и что мы должны вернуться.

Собственно, последнего она не говорила, но это подразумевалось само собой.

Не отвечая, он потянулся к ней и задрал юбки до колен. Ошарашенная, она инстинктивно оттолкнула его руку и потянула измятый подол вниз.

Мак-Алистер поднял свою темноволосую голову и взглянул ей в лицо, облизнув губы.

— Я смотрю на ваши коленки весь день.

— Знаю.

По крайней мере, она догадывалась, что он мог смотреть. Если бы она не чувствовала себя такой разбитой, то с радостью убедилась бы в том, что была права.

— Простите. Это инстинктивная реакция на мужчину, который пытается задрать мне юбку.

Проклятье, что за ерунду она несет!

— То есть… До сих пор мне не приходилось оказываться в подобном положении, но…

— Все нормально.

Он вновь взялся за ее подол и поднял его, на этот раз осторожно и медленно. Тем не менее Эви пришлось сжать руки в кулаки с такой силой, что ногти впились ей в ладони, чтобы не оттолкнуть его опять. Смешно. И нелепо. Весь день она скакала на лошади, когда платье задралось у нее чуть ли не до пояса. Так отчего же она теперь так разнервничалась?

Потому что тогда она сидела на лошади, оставаясь на безопасном расстоянии от Мак-Алистера, сообразила Эви, а не сидела на земле в нескольких дюймах от него — и уж, конечно, не тогда, когда он касался руками ее обнаженных лодыжек. И не имеет никакого значения, что она не чувствует его прикосновений, зато она видела, как он медленно и осторожно массирует ее лодыжку, икру, колено…

— Совсем ничего? — спросил он.

Эви отрицательно качнула головой не в силах произнести ни слова. Его руки завораживали и притягивали ее взгляд — крупные, с аккуратными длинными пальцами и ровно подстриженными ногтями — они резко выделялись загаром на белой коже ее ног. Она вдруг представила, что ощущает их прикосновение — сильное и нежное одновременно…

— Как высоко поднялось онемение? — спросил он.

— Что? — Эви растерянно заморгала. — Э-э…

Она поколебалась, но потом все-таки дотронулась до бедра.

— Боюсь, до самого верха.

Он пошевелился, чтобы поднять ее платье еще выше, и она вновь ударила его по рукам.

— Теперь я не стану извиняться. Сюда… сюда вы целый день не смотрели.

Она готова была поклясться, что расслышала, как он пробормотал себе под нос что-то вроде: «И очень жаль».

— Мы должны восстановить кровообращение, — сказал он, вновь возвращая ее с небес на землю.

— И как же вы намерены добиться этого? Будете смотреть на меня и трогать… там?

— Я сделаю вам массаж.

— Ага. — Эви поправила свои юбки так, чтобы они оставались строго над коленями. — Ладно. Я сама сделаю его.

— Нет, — покачал он головой. — Лягте на спину.

Лечь на спину? Лечь на спину посреди глухого леса, в обществе совершенно незнакомого — или малознакомого, по крайней мере, — мужчины, с юбками, задранными до пояса?

— Вы что, серьезно?

Очевидно, он не шутил. Он отнял руки, но только для того, чтобы положить их ей на плечи и мягко, но настойчиво потянуть ее вниз.

— Лежите смирно.

— Я вам не собака, мистер Мак-Алистер.

— Ложитесь, — повторил он, не убирая рук с ее плеч. — Или я свяжу вас.

Раньше подобная угроза вызвала бы у Эви решительный и гневный отпор, пусть даже из стремления сохранить лицо, но сейчас желание возразить ему исчезло без следа. Она получала странное, извращенное, зато подлинное удовольствие оттого, что он прижал ее руки своими, нависая над ней. И, хотя его лицо оставалось жестким и напряженным, словно высеченным из камня, в глазах его она уловила заботу и сочувствие.

— Хорошо, я буду лежать смирно, — пробормотала она. Но потом, поскольку гордость ее не могла смириться с полной и окончательной капитуляцией, поспешно добавила: — Но если вы когда-нибудь попытаетесь связать меня, я обещаю переломать вам все кости. А после того, как они срастутся, сломаю их снова.

Губы его тронула легкая улыбка.

— Договорились.

Он выпрямился, и по своей здоровой ноге она поняла, что он поднимает ей юбки. Смущенная пожаром, разгоравшимся у нее в груди при виде темной головы Мак-Алистера, склонившейся над ее голыми ногами, она крепко зажмурилась и постаралась сосредоточиться на том, что происходило с ее онемевшей конечностью.

Поначалу она чувствовала лишь легкие касания и нажатия, возникающие, как ей показалось, над ее бедром. Спустя некоторое время нога начала проявлять первые признаки жизни. В кончиках пальцев возникло слабое покалывание, которое она сочла обнадеживающим, а не болезненным. Хотя Эви старательно отгоняла от себя подобные мысли, она все-таки испугалась, что чувствительность больше не вернется к ее больной ноге.

Облегчение оттого, что столь тягостное беспокойство оказалось напрасным, было недолгим. Покалывание двинулось вверх по лодыжке, перешло к колену и стало распространяться выше. Эви прекрасно понимала, что это означает. Слишком часто она просыпалась рано утром, не чувствуя руки или ноги: легкие комариные укусы восстанавливающегося кровообращения очень быстро сменяются кинжальными приступами острой боли.

В пальцах ноги она уже начала ощущать жжение и короткие судороги, после чего сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ним, стала ей невыносима. Неприятные ощущения поднялись от ступни до лодыжки, грозя поползти выше. Эви стиснула зубы и крепко зажмурилась, решив, что ни за что не станет плакать и жаловаться.

Она по-прежнему чувствовала руки Мак-Алистера у себя на ногах, но более не испытывала восторга от его прикосновений. Его пальцы, подобно горячим углям, обжигали ей кожу. Отчаянно стараясь сдержаться и не оттолкнуть его, она вцепилась в клочья травы под собой, ногтями царапая землю. Пожалуйста, остановись — ни о чем другом думать она сейчас не могла. Пожалуйста, прекрати.

Сквозь пелену боли к ней пробился его голос:

— Пошевелите ногой.

Эви знала, что он прав. Знала, что любое движение ногой поможет ей быстрее преодолеть боль. Но, представив себе, что сейчас она должна будет двигать пальцами ноги, Эви готова была закричать от бессилия.

Стиснув зубы, она все-таки сумела выдавить:

— Нет!

Жжение медленно распространялось вверх по икроножным мышцам.

— Пошевелите ногой, Эви.

Она отрицательно замотала головой и закусила губу. Судороги добрались уже до колена и охватили бедро. Слепящая боль казалась невыносимой.