Первый советский военный атташе в Болгарии полковник В.Т. Сухоруков получил информацию о Заимове от его друга детства, резидента советской военной разведки в Европе Ивана Винарова, и начал его разработку [11] . Возможно, Заимов выполнял отдельные поручения военного атташе еще в 1935–1937 гг., но к работе на постоянной основе его привлек в начале 1939 г. преемник арестованого в Москве Сухорукова полковник Бенедиктов. Новому советскому агенту дали псевдоним «Азорский». Примеру Заимова последовали другие оппозиционно настроенные офицеры запаса, в том числе племянник генерала – Евгений Чемширов.

«Смирившись» с отставкой, Заимов открыл собственную картонажную фабрику с патриотическим названием «Славянин», служившую прикрытием его агентурной сети. Созданная им организация поставляла военно-политическую информацию не только по Болгарии, но также Германии, Румынии, Турции, Югославии, Греции. В июле 1939 г. Заимов выехал через Белград и Будапешт в Германию и провел там две недели. Как представители картонажной фабрики, ездили туда и его сотрудники. Когда началась Вторая мировая война, у работников «Славянина» сразу появилось множество «служебных дел» в оккупированных гитлеровцами странах. Наметанным глазом они примечали множество мелких, но исключительно важных деталей, а затем, по докладам подчиненных и собственным наблюдениям, опытный аналитик Заимов составлял доклады о боевой технике вермахта, тактике и передвижении воинских частей.

Вот некоторые из них (нетрудно заметить, что они довольно существенно отличаются от донесений других агентов):

«В Югославии немецкие танковые части наступали в шахматном порядке. Пехота шла за танками. С нею действовали саперы, минометчики и огнеметчики. Огнеметы били на дистанцию в десятки метров. В боях за Царево Село командир дивизии находился в одном из головных танков, штаб – в боевых порядках. Командир корпуса Штимме находился в танке во главе одной из дивизий. Взаимодействие организовано хорошо. Даже командиры мелких танковых подразделений имеют непрерывную связь с авиацией. Пехота идет в бой налегке, имея при себе запас патронов и шанцевый инструмент. Ранец, шинель, палатки и прочий груз остаются в машинах, следующих за наступающими».

«15—20-мм орудия применяются немцами на дистанции 400–500 м по амбразурам и щелям. При разрыве снарядов разливается зажигательная смесь высокой температуры. Орудия отличаются точностью огня и скорострельностью».

«При штурме дотов в Греции немцы заливали их водой, которая подавалась специальными помпами из ручьев и рек».

«Переброска немцев в Болгарию продолжается, наша территория может стать опорной базой Германии для осуществления плана похода на Восток».

Все эти разведданные были высоко оценены Москвой. В Разведупре Владимира Заимова заслуженно считали «крупным нелегальным разведчиком, серьезным, рассудительным и правдивым». Отставной генерал обзавелся весьма влиятельными знакомыми: в их число входили командир берлинского полка штурмовиков Сент Дитрих, личный зубной врач Геринга болгарин Магарлиев, доктор Кноте из ведомства Геббельса, немецкий генерал в отставке барон Хитикхов и другие.

До вступления в войну СССР связь с Центром поддерживалась через легальную резидентуру в Софии. Связным был секретарь военного атташе лейтенант Яков Семенович Савченко. Позднее связь осуществлялась по радио через штаб Черноморского флота. Радистами у Заимова были Тодор Лулчев Прахов и Никола Белопитов, уцелевшие в безжалостной гестаповской чистке.

В июне 1941 г. группа генерала Заимова передавала информацию о политике болгарского правительства по отношению к СССР, а после нападения Германии на Советский Союз – сведения о движении на Восточный фронт вражеских частей. Четкие, глубокие, оперативные военно-политические обзоры Заимова оказали большую помощь советскому командованию. В августе 1941 г. с его группой связались «подводники» Цвятко Радойнова (о них речь впереди).

Но вскоре агентурную сеть накрыло гестапо. Произошло это так. В Чехословакии были арестованы подпольщики Генрих Фомферра, Ганс Шварц и его жена Стефания Шварц, которая в качестве курьера приезжала к Заимову в Софию (см. разд. «Чехословакия»). Под пытками она выдала гестапо адрес и пароль. Гестапо направило в Софию криминального инспектора Отто Козловского и его сотрудника Эрнста Флориана. 20 марта 1942 г. Флориан вышел на связь с Заимовым: явился к нему на квартиру и произнес условленную фразу: «Вам большой привет от Карола Михальчика». «Азорский» поверил гестаповскому агенту и вступил в сотрудничество с Флорианом. Через два дня он был арестован. Доказательств вины генерала для вынесения смертного приговора хватило с избытком. Схватило гестапо и многих других членов его организации, но часть сети осталась неизвестной фашистам, в частности остался на воле Димитр Ананиев («Мими»).

Заседание военного трибунала открылось 27 мая 1942 г. В обвинительном заключении было сказано:

«Владимир Стоянов Заимов, генерал в отставке, имел связь с советским посольством в городе Софии еще с 1935 г., когда состоял на действительной службе. Тогда он познакомился с советским военным атташе полковником Сухоруковым, перед которым подчеркнул свои добрые чувства к советской России. В дальнейшем он продолжал поддерживать связи с Советским посольством через заместителя Сухорукова полковника Бенедиктова, с которым разговаривал у него дома, излагая ему борьбу и разлад среди офицеров, принимавших участие в перевороте 19 мая (1934 г. – Авт .), также знакомя его с общим политическим положением в стране. Полковника Бенедиктова сменил полковник Дергачев, с которым Заимов продолжал встречи и разговоры. Так как Дергачев пожелал чаще информироваться об общем положении Болгарии и об отношениях народа к Германии и России, и с тем, чтобы их не смущали третьи лица и не преследовали власти, по требованию Дергачева они сняли специальную квартиру. Квартиру арендовал Генчо Попцвятков в доме № 42 по улице Гурко, арендная плата – 900 левов. Здесь Заимов и Дергачев встречались несколько раз. Позже Евгений Хр. Чемширов снимает квартиру у госпожи Ас. Златаровой. Здесь Заимов встречается с Дергачевым и его помощником Середой. По их распоряжению на входной двери квартиры установлен почтовый ящик, в который по определенным дням известное лицо опускало сведения, которые Чемширов или Заимов передавали Дергачеву. В одном из писем сообщалось, что Прудкин требует денег на моторную лодку. После Дергачева Заимов продолжал встречаться с генералом Иконниковым лично или посредством его секретаря Савченко. Встречи Заимова с сотрудниками советского посольства проходили еще на снятых Чемшировым квартирах на бульваре Тотлебена, 2; на бульваре Паскалева, 52; на улице Парчевича, 21».

И далее в обвинительном акте подробно перечислялись встречи Заимова, даты и адреса этих встреч – все то, что полиция собрала за месяцы наружного наблюдения, вытянула из племянника Заимова – Евгения Чемширова. На допросах и на судебном слушании генерал держался твердо. Он сумел представить деятельность Попцвяткова и Белопитова как выполнение его мелких поручений, взяв всю вину на себя.

1 июня 1942 г. был оглашен приговор. Владимир Стоянов Заимов был приговорен к расстрелу, Евгений Чемширов – к пожизненному заключению, Никола Белопитов и Генчо Попцвятков – освобождены за отсутствием в их действиях состава преступления. Заимова поместили в камеру смертников и вскоре отвезли в Софийскую школу офицеров запаса, в подвалах которой находился тир и приводились в исполнение смертные приговоры. Через несколько недель после казни его именем был назван партизанский отряд.