Пэриш продолжал осматривать травинки и листья.

— Он пробыл здесь некоторое время, — резко заключил он, распрямляясь.

— Он?

Мик кивнул.

— Ботинки одиннадцатого размера, фунтов 180–190, рост пять футов десять дюймов или шесть футов. Полно следов, все истоптано вдоль и поперек. Выкурил полпачки сигарет. Забросал окурки землей, но недостаточно аккуратно.

— Значит, не просто мотоциклист-кроссовик.

Пэриш покачал головой.

— Кто-то наблюдал за ранчо. Высматривал кого-то или что-то или ждал, когда кто-то выйдет.

Они вернулись к дому.

— Я проверю по дороге, где он мог выехать из леса, — сказал Мик.

— Ну, это надолго.

— Может быть, и нет. Не думаю, чтобы он проявил особую осторожность на выезде. Если Элис еще не проснулась, я займусь этим в первую очередь. Нет смысла поднимать ее без нужды.

Но Элис уже встала и поджидала их с готовым кофе.

Вид у нее отдохнувший, подумал Алан. Несколько часов сна пошли ей на пользу — ее теплые карие глаза вновь светились. На ней были джинсовая юбка и белая блузка. Он впервые видел ее в юбке и не мог не обратить внимания на ее стройные ноги — выпуклые икры, изящные щиколотки и розовые ногти пальчиков, видневшихся из босоножек.

Боже, какая женщина! Ничего похожего на костлявые модели с ногами как палки. Он вздохнул и заставил себя сосредоточиться на деле.

— Мне нужно кое-что докончить, — сказал Алан Мику, поднимаясь из-за стола. — Предупреди меня, когда захочешь осмотреть ковбойский домик.

Он перемахнул через загородку в загон и стал подзывать мустанга.

Железное Сердце. Он взял это имя, когда ему исполнилось восемнадцать. Судья одобрил его намерение без возражений. Алан сделал это специально, отказавшись носить имя отца, бросившего их с матерью. В тот момент это имя соответствовало его желанию быть таким человеком. А теперь что с ним происходит? Весь из себя выходит, чтобы быть ближе к Элис и ее деду, забывая о только что обретенном брате.

Пэриш закончил свои дела и уехал, а Элис отправилась навестить деда. Она звала с собой и Алана, но он сослался на то, что неразумно оставлять ранчо без присмотра.

— Им незачем возвращаться, — возразила Элис. — Они знают, что у нас нет того, чего они ищут.

Он пожал плечами.

— Передай привет Джо, скажи ему, что я подумываю о встрече со святым человеком.

— Мне неприятно, что ты остаешься здесь один. Если они вернутся…

— Если они вернутся, я задержу их для допроса, — поддразнил он ее. — Езжай, Элис, со мной все будет в порядке.

Всю дорогу до города образ Алана стоял у нее перед глазами. Черт, вся эта его дикая мужественность должна предостерегать ее…

Утренние легкие облачка превратились в темно-серые грозовые тучи, и Алан решил загнать верховых лошадей в стойла. Мустанги сами справятся с непогодой, поэтому он выпустил их из загона. Чалый жеребец обезумел бы в ограниченном пространстве во время грозы.

Ветер усилился, и ему пришлось придерживать свою шляпу. Он поспешил в ковбойский домик, чтобы надеть плащ. Тут посыпался град размером с голубиное яйцо, оставлявший следы на земле и его видавшем виды грузовичке. Стук падающих градин и раскаты грома были почти оглушающими, и Алан молил бога, чтобы это не напугало мустангов.

Град кончился так же неожиданно, как и начался. Установилась такая тишина, что он подумал бы, что оглох, если бы не грохотание грома. Небо было свинцовым до самого горизонта, и тучи, казалось, цеплялись за верхушки деревьев. Температура заметно опустилась, стало прохладно и влажно.

Алан как раз вошел на кухню в тот момент, когда зазвонил телефон. Он взял трубку.

— Долина, — произнес он.

— Алан, я уже в больнице у деда.

— Как он?

— С ним все хорошо. Завтра его переводят в обычную палату. Но я звоню не поэтому. Одна сиделка сказала, что по радио предупредили о надвигающемся урагане.

— Ничего удивительного. Здесь в течение пяти минут шел град размером с яйцо. Мой грузовичок не узнать.

— О, Алан…

— Ну, мышка, пусть это будет самым худшим… Верховые лошади в безопасности в своих стойлах, и я надеюсь, что мустанги в неменьшей безопасности под деревьями. Я собрался проверить окна, пока не разразился дождь. Температура упала. Ты пожалеешь, что не надела куртку.

— В «блейзере» отличная печка. Я пробуду здесь еще пару часов. Забыла сказать тебе, что в холодильнике кастрюля жаркого и домашний хлеб. Да, еще мороженое. Так что поешь.

Ему было приятно сознавать, что она думает о нем.

Он прошел по всем комнатам и всюду как следует закрыл окна. Ощущение беспокойства заставило его посмотреть на то место под деревьями, где побывал мотоциклист. Сейчас там никого не было, но все-таки он опустил штору на окне. Ему не хотелось, чтобы Элис зажигала здесь свет после наступления темноты с открытым окном и кто-то наблюдал за ней, как он сам это делал каждый вечер с крыльца ковбойского дома.

Может быть, подумал он, ему следует остаться здесь сегодня на ночь, поспать на диване или в спальном мешке на крыльце.

Черт, как ему все это не нравится. Если бы взяли что-то ценное, можно было бы понять причину взлома и быть уверенным, что злоумышленник не вернется.

Алан решил поправить вырванные петли на металлической двери и, сняв их, пошел в маленькую мастерскую в конюшне. Заодно он занялся починкой сломанных дубовых стульев и комода.

Гремел гром, дождь монотонно стучал по крыше, тихо ржали лошади, а он так увлекся работой, что не заметил, как вошла Элис. Вернувшись после девяти вечера домой, она обнаружила, что он не ужинал. Она подождала немного, решив, что он появится на звук «блейзера» и поинтересуется здоровьем Джо, но он не показывался. Обеспокоенная, она отправилась на его поиски. В ковбойском домике было пусто, его постель застелена. Оставалась только конюшня. Свет в ней не горел, но она увидела желтую полоску под дверью мастерской.

Включив свет в конюшне, она убедилась, что с лошадьми все в порядке. На пороге мастерской она остановилась в изумлении. Стоя спиной к ней, Алан напевал какую-то балладу в стиле кантри глубоким вибрирующим голосом. Глаза его прикрывали защитные очки, и он весь был в опилках. Он успел уже починить два стула, стол и комод ее бабушки. Волосы он завязал в конский хвост на затылке. Ей захотелось распустить их и погрузить в них руки. Кто это сказал, что мужчинам не идут длинные волосы?

Алан перестал петь и обернулся. Улыбка осветила его красивое смуглое лицо, запорошенное опилками.

— Привет. Как Джо?

— Он в хорошем состоянии, спрашивал, не сможешь ли ты навестить его завтра.

— О, с удовольствием. — Он стянул защитные очки и бросил их на верстак. — Извини, я собирался встретить тебя у дверей. Не нравится мне, что ты приезжаешь в пустой дом.