— Не думаю, что от слепого слуги тебе было бы много проку.

— Чепуха! — Сэр Тоуд спрыгнул со своего наблюдательного поста. — В тебе есть задатки великого воина! — сказал рыцарь, схватил зубами чёрствый багет и взмахнул им в воздухе. — К бою, юнец! Пора учиться драться!

— Но я уже умею драться, — ответил Питер. — Я могу с расстояния в тридцать шагов связать человеку лодыжки и не дать развязать ему язык при помощи иголки и нитки.

— Грязные приёмчики, всё исподтишка! Чушь. Чему тебе необходимо научиться, так это драке настоящего героя. Хватайся за шпагу.

Он бросил багет к ногам Питера и схватил ещё один для себя. Питер взял багет в руку и несколько раз потыкал им воздух над головой сэра Тоуда.

— Бог мой, да ты безнадёжен, — простонал рыцарь. — Это же шпага, а не электрошокер. Ты что, думаешь, я мог бы разорить целое гнездо драконов, затыкав их до смерти?! Нужно махать! Махать изо всех сил!

Так сэр Тоуд начал обучать Питера искусству ведения дуэли. Попытку нельзя было назвать удачной. Рыцарь был так низок ростом, что не мог производить атаки на уровне выше колен мальчика. Не упрощало задачу и то, что дуэлянты были ограничены палубой крошечного кораблика, который к тому же бросало на волнах из стороны в сторону. Как вы уже знаете, ни Питер, ни рыцарь не были достойными пловцами, поэтому они особенно заботились о том, чтобы не кувырнуться за борт. Но хуже всего было то, что слепота не позволяла Питеру ориентироваться в суетливом танце шпаги. Не раз он спотыкался о собственное оружие и врезался в мачту.

— Если бы багет был острым, я б тебя уже порезал на тридцать кусочков, — ругался сэр Тоуд. — Подними локти! Согни колени! И не забывай следить за ступнями соперника…

— Но я же не вижу твоих ступней! — жаловался Питер. — А ещё я ничего не слышу, потому что слишком занят попытками спасти свою голову. Бесполезная трата времени!

С этими словами он бросал багет и принимался себя жалеть. Эмоции нередко достигают пика, когда двое оказываются на такой ограниченной территории в течение долгого времени. И несмотря на то, что Питер был невероятно талантлив, терпения в нём было не больше, чем в любом другом мальчишке. Ему вовсе не нравилась мысль, что для того, чтобы научиться этому геройскому искусству, потребуется изрядное количество времени. И всё же мало-помалу за многие дни, проведённые в путешествии, уроки рыцаря начали приносить плоды, и Питер с удивлением для себя заметил, что уже умеет делать выпады и отражать удары и в целом орудует шпагой на вполне достойном уровне.

* * *

Со временем все начинания утратили и блеск, и новизну, и всё, что поначалу вселяло такой энтузиазм, стало до сумасшествия монотонным. В жизни Питера и сэра Тоуда не происходило ничего нового: сырая рыба да дурная погода, и так по кругу. Хуже опасного приключения может быть только приключение скучное, и терпение пары друзей много раз могло бы лопнуть, пока они уворачивались от шквалов, продирались сквозь бури или с тоской преодолевали полосы штиля.

Но несмотря на то, что продвижение было медленным, всё-таки это было движение вперёд. Крошечная зелёная бутылочка не прерывала своего пения, и ровный ветерок гнал их мимо окраин известных человечеству земель к великим не нанесённым на карты уголкам, исполненным новых возможностей. Изменения вокруг были так незначительны, что Питер и сэр Тоуд не сразу их заметили, пока одной тёмной ночью к ним не наведалась акула по имени Фредерик.

Оба путешественника крепко спали под звёздами, когда из-под воды послышался шёпот, не внушавший особого доверия.

— Эй! Псс! — произнёс голос, и кто-то толкнул лодку.

Питер вскочил и схватился за багет.

— Кто здесь?!

— Простите, что разбудил вас, старина. Я надеялся, что вы сможете уделить минутку рыбке, которой так нужна помощь.

— Кому?

Питер мог поклясться, что голос сказал именно «рыбке».

— Я здесь, в воде. Меня зовут Фредерик. Катран[4] Фредерик.

— Рыбы не умеют разговаривать, — настаивал Питер, спросонья не осознавая, что они уже выплыли за границы морей, отмеченных на карте.

— Ну я же разговариваю, так ведь? — сдавленно хихикнул катран. — Я и практически вся живность, обитающая в этих краях… За исключением разве что криля. Этот народец туп как пробка, факт.

Питер задумался. За это путешествие он уже столкнулся с таким количеством невероятных вещей, что не мог исключить существования говорящей рыбы, как бы абсурдно это ни звучало.

— Где мы? — спросил он.

— На краю земли, приятель. В самых глубоких водах.

— Край света, — пробормотал Питер, припоминая место на карте профессора, на котором не было ни единого чернильного пятнышка.

Он принюхался к ночному воздуху и уловил тонкий запах затхлости — так иногда пахнут пожелтевшие страницы книг, когда быстро-быстро их листаешь. Может быть, рыба права? Может, это место и правда отличается от всех известных человечеству?

Фредерик не успокаивался и начинал проявлять нетерпение.

— Послушайте, мне нужна помощь, причём очень срочная, а потом я оставлю вас в покое, обещаю.

Питер слышал, что катран присвистывает одной щекой. А потом раздался громкий звяк по борту корабля.

— У меня в щеке крючок, и я, кажется, не могу сам его вытрясти, — сказал Фредерик.

Питер протянул руку и нащупал длинный металлический зубец.

— Ужасно огромный, — сказал он.

— И это ведь только его кончик! Понимаете, я плавал около одного мрачного порта и заметил в воде большую старую корову. Разумеется, я немного её погрыз, и в тот же миг — бах! — во рту у меня оказалась эта громадная штуковина. Прямо в щеке застряла, гадина.

Корова? Питер удивился: какого ж тогда размера должна быть эта рыба. И всё же интуиция заставила его проявить сочувствие.

— Так вы хотите, чтобы вам помогли его вытащить? — уточнил он, приближаясь к краю борта.

Питера прервал внезапный крик.

— А-а-а-а! — завизжал сэр Тоуд, оттаскивая Питера от края лодки. — Кыш отсюда, чудовище! Нет здесь ничего для твоего ночного перекуса!

Рыцарь проснулся за секунду до этого и первым делом увидел, как Питер тянется к пасти самой огромной акулы, какую только можно себе представить. Фредерик по размеру был как три слона, а может, даже четыре. Каждый из его выпученных глаз был больше мясного пирога, а всего лишь одним его большущим плавником можно было накрыть весь кораблик, как одеялом. Из чешуйчатой щеки чудовища торчал здоровенный серебряный рыболовный крючок длиннее человеческой руки.

— Он же проглотит нашу лодку целиком! — воскликнул сэр Тоуд и мигом взобрался на мачту. — Сгинь, гнусный монстр!