— Ну, примерно так, насколько мы можем судить, — ответил Иона. — Он никогда не отличался откровенностью, наш полковник. В любом случае, именно от него мы получили чертежи большинства представленных здесь образцов оружия, а также тех, что вы увидите позднее. Американцы отказались от большинства из них в силу либо провала опытного образца, либо чересчур высокой стоимости производства. Но для Малкольма все это не представляло проблемы.

Я еще раз сделал глубокий вдох, оглядывая лежащее вокруг "железо".

— И что было дальше? Я имею в виду вашу работу.

— А дальше дел у нас действительно стало по горло, — сказал Иона, поглядев на ближайшие часы. — Чтобы поведать вам все связанные с ней истории, у нас сейчас нет времени, но я полагаю, что раз уж мы ожидаем от вас доверия, то вам стоит услышать самые значительные из них.

— Да, — согласился я, — думаю, так и есть.

Они обменялись краткими, «говорящими» взглядами, которые так присущи близнецам, затем кивнули друг другу, и Эли сказал брату: "Тебе — Евангелие, мне — кости".

— Э-э… извините? — промямлил я.

Иона повернулся ко мне.

— Все верно. Вначале Малкольм полагал, что мы направим наши усилия на религию в целом, потому что люди принялись убивать друг друга из-за религиозных убеждений с невиданным со времен Крестовых походов энтузиазмом. И, поразмыслив о Крестовых походах и о прочем, он решил атаковать христианство как таковое. — К моему безмерному ужасу и возмущению, Иона подобрал с пола три ядерные канистры и принялся жонглировать ими. — Так что вышло еще одно задание для Леона и Жюльена — по работе с документами. Вы же наверняка слышали об этом — "Пятое Евангелие"?

Эти слова, прозвучавшие от человека, жонглирующего бомбами, заставили меня пошатнуться. "Пятое Евангелие" — текст, несколько лет назад обнаруженный в труднодоступной местности в Сирии, — было известно всему миру. Написанный якобы апостолом Павлом в середине первого столетия нашей эры, документ расписывал необходимость лжи о жизни Христа и сотворенных им чудесах с целью распространения веры, а также инструкции предводителям сект по устройству подобных мистификаций. Вряд ли нужно говорить далее о плодах такого «разоблачения»: если "Конгресс дураков" и споры из-за Черчилля интересовали, по крайней мере, вначале, лишь политиков да историков, то битвы из-за "Пятого Евангелия" охватили и разделили весь мир на его противников и сторонников, и породили бесчисленное множество вебсайтов и онлайновых СМИ, посвященных этом спору.

— Так это были вы? — спросил я в ошеломлении. — Но это же самый научно апробированный документ в истории!

— Да уж, сработано неплохо, — отвечал Эли.

— Господи, — прошептал я, не замечая, что мои слова вызвали у братьев усмешку.

— Для следующего шага, — сказал Эли, — нам пришлось развернуться на 180 градусов. — Произнося это, он шагнул к брату и принялся перехватывать мелькающие в воздухе бомбы и швырять их назад. — Уверен, что вы, Гидеон, наслышаны о "'Homo inexpectatus".

Мой шок мгновенно обернулся полным недоверием.

— Ну вот это уж точно пиздеж, — сказал я, подняв палец. — Это не может быть делом ваших рук. Наука доказала его абсолютную подлинность!

— Ну конечно, — сказал Эли, чуть не уронив на пол одну из бомб. — Подлинность подтверждена наукой, потому что создавали его именно ученые. То есть мы. И, разумеется, Жюльен. Видите ли, Малкольм решил, что если уж религии нанесен удар, то будет лишь справедливо, если и науке достанется. Так что мы с Ионой состряпали несколько скелетов, чья анатомия соответствовала современной таким образом, что, будучи сравнительно малы, они, несомненно, принадлежали вполне взрослым особям — а Жюльен произвел маленькую манипуляцию на молекулярном уровне. Затем Иона и я подбросили его археологам во время раскопок в глухих местах…

— …Южной Африки, — закончил я и совершенно неожиданно для себя вновь оказался в подвешенном состоянии. Находка останков, о которых шла речь, стала причиной невиданного международного скандала, так как даже самые отъявленные скептики среди ученых не смогли представить ни единого довода в опровержение того, что этим скелетам пять миллионов лет. Иными словами, предполагаемое существование некого "недостающего звена" между человекообразными обезьянами и человеком было дискредитировано, как и теория эволюции в целом, ибо стало очевидным: человек, как две капли воды похожий на современного, существовал бок о бок с примитивными человекообразными. "Homo inexpectatus" сделал с наукой то же, что "Пятое Евангелие" с религией; менее чем за три года две самые незыблемые концепции мира были повергнуты в прах.

— Невероятно, — пробормотал я, смолчав, однако, о своем отчетливом ощущении, что Куперманы не договаривают всего до конца.

— Ну, вы пока что только услышали обо всем этом, — сказал Эли. — Подождите, пока вам не представится случай увидеть… — Он внезапно замолчал, бросив взгляд на часы. — Ух ты, уже поздно! Простите, Гидеон, но нам и в самом деле стоит отдохнуть хотя бы пару часов.

Иона кивнул.

— Поверьте, лишним это не будет. Мало ли как пойдут дела в Афганистане.

— Что вы имеете в виду? — осведомился я, немного обеспокоившись.

— Ничего, — уклончиво отвечал Эли, собирая бомбы и укладывая их на полку. — Увидите сами. Идемте, а по дороге можем поговорить о других наших проделках, если хотите.

— О других проделках? — повторил я, уже вконец сбитый с толку, но они уже выпихнули меня из арсенала и затем препроводили по коридорам наверх в мою каюту.

По дороге я выяснил, что под "другими проделками" подразумевались куда менее значимые свершения, которые, — как, к примеру, побег Куперманов из флоридской тюрьмы, — были попросту забавами для поддержания командного духа. Но итог всех сегодняшних откровений оставался прежним: Малкольм был прав, утверждая, что его группа с невероятной легкостью дирижирует современными представлениями о мире и ходом общественных дискуссий.

Мистифицируемое этими людьми общество увидело себя в совершенно новом эмпирическом контексте, подобно жертвам специалистов по "восстановлению памяти о прошлых жизнях" конца двадцатого века. Привычка полагаться на информационные технологии стала причиной того, что все — даже те, кто, вроде меня самого, воображал себя природным скептиком, — приняли на веру шокирующие новые «факты», порожденные этими системами, и спорили лишь о деталях, не подвергая сомнению источники этих фактов. И потому предъявленные Малкольмом обвинения нельзя было не признать абсолютно и безоговорочно правдивыми.

Осмысление всего этого помешало мне, крайне утомленному, быстро уснуть в небольшой, но роскошной кровати моей каюты. Однако глубокий и беспокойный сон, которым я забылся, не принес мне отдохновения: я был резко и грубо разбужен пульсирующим воем корабельной сирены.

Мы прибыли в Афганистан.

Некоторое время я пытался не обращать внимания на завывание корабельной сирены, но затем к нему добавился настойчивый стук в дверь моей каюты. Я заставил себя подняться на ноги и вскоре узрел широкое бородатое лицо Жюльена Фуше. Он был облачен в бронежилет и вооружен.