Напряжение возрастало с каждым днем. Нам предстояла серьезнейшая проверка на прочность, которую мы обязаны были выдержать с честью. Вызывал опасения тот факт, что наши лодки были как следует не испытаны и еще не встречались в бою с противником.

Только командиры лодок владели всей полнотой информации, могли в полной мере представить, что нам предстоит, лучше, чем кто бы то ни было, понимали основные задачи.

Корни, Дуг и Том не были исключением и с тревогой ждали начала операции. В последние двое суток беспокойство достигло высшей точки, оно висело в воздухе и, казалось, мешало дышать. Напряжение стало таким сильным, что его просто необходимо было снять. Поэтому накануне выхода в море в «Монико» – самом популярном баре на берегу – стихийно началась всеобщая вечеринка. Когда к бару подошли канадцы, они обнаружили его до отказа заполненным офицерами знаменитой 51-й дивизии хайландеров, которые только что прибыли из Северной Африки и были преисполнены уверенности в себе. Они подавляли всех – громко пели шотландские песни, исполняли народные танцы, причем не только на полу, но и на столах. В общем, веселье было в самом разгаре. Представители армии безусловно завладели всеобщим вниманием, и в какой-то момент Дуг Мейтленд решил, что не должен с этим мириться.

После одного из самых зрелищных выступлений он воспользовался минутной тишиной и подошел к одному из разудалых танцоров:

– Скажите-ка, капитан, а вы могли бы выпить свой джин, а потом закусить его стаканом?

Вопрос был встречен градом насмешек. Мейтленд повернулся к бармену и попросил шерри в тонком бокале на длинной ножке. Он выпил напиток и стал медленно есть стакан, откусывая по небольшому кусочку и тщательно пережевывая. Покончив, под пристальным наблюдением большой группы зрителей, с сосудом, он поставил на стол ножку и пододвинул ее молодому офицеру-горцу:

– Вот, сэр, я оставил вам самое вкусное. Не хотите ли попробовать? Быть может, кто-нибудь другой желает пари?

Желающих не нашлось. Героями дня оказались моряки. Но вечеринка еще не закончилась, и противостояние между армией и флотом началось нешуточное. Страсти накалились настолько, что была вызвана военная полиция. Разошедшийся Корни случайно выбросил из окна стул, который крайне неудачно приземлился – прямо на голову начальника военной полиции, лично прибывшего, чтобы разобраться в причинах беспорядков. Этот джентльмен, оказавшийся полковником морской пехоты, пришел в неописуемую ярость и немедленно учинил расследование, в процессе которого, к его немалому изумлению, не смог выявить виновника покушения на его персону. Оказалось, что никто ничего не видел, и Корни, естественно, тоже.

Утром 10 июля все командиры прибыли на базу для получения последних инструкций.

К счастью, наши приказы оказались куда менее сложными и запутанными, чем ранее. Теперь они были изложены не на увесистой стопке бумаг, едва уместившейся в большой конверт, а всего лишь на половине листка.

«20-я флотилия канонерок будет осуществлять патрулирование Сиракуз и Аугусты начиная с 23.30 и возвращаться к „Асид-Норт-Бич“ на рассвете…»

Далее следовали детали передвижения других подразделений флота прибрежного плавания в течение ночи и пределы, за которые мы не должны были заходить, «если только не преследуем противника».

В заключение старший офицер, ответственный за проведение операции, передал каждому штурману копию обращения командующего Средиземноморским флотом всем участникам вторжения. Его следовало зачитать командам перед выходом из гавани.

Мы вернулись на 658-ю в дгазе Джо. У трапа нас встретил Пик, и в ответ на его вопросительный взгляд Корни махнул рукой, приглашая следовать за нами вниз. Мы быстро разработали план работы на день, и Пик послал за рулевым, чтобы сообщить ему детали, касающиеся команды. Когда Робертс постучал в дверь, его физиономия оставалась, как всегда, непроницаемой, но глаза взволнованно поблескивали.

– Сегодня на берег никто не пойдет, рулевой, – сказал Пик. – В 16.00 уходим. В 15.30 все должны быть на местах. Скажите команде, чтобы были готовы к ненастной погоде – прогноз плохой.

– Да, сэр, – отчеканил рулевой.

Он не задавал вопросов, но мы не сомневались: теперь команда получит пищу для догадок и предположений, по лодке поползут самые разные слухи. Люди не будут знать, что предстоит в действительности: обычный патруль или настоящая боевая операция, а значит, начнут строить догадки.

В тот день назвать погоду хорошей ни у кого не повернулся бы язык. Дул довольно сильный ветер, в борт ритмично ударяли далеко не маленькие волны. Время тянулось бесконечно. Каждые несколько минут кто-то из нас выглядывал в иллюминатор, чтобы посмотреть, не улучшилась ли погода. В конце концов Корни не выдержал и объявил, что пойдет к себе прилечь на часок, поручив Пику проследить за готовностью лодки.

Пик и я поднялись на мостик – отсюда можно было видеть всю гавань. Многие корабли уже покинули якорную стоянку. Даже в защищенной гавани Марксамаксет чувствовалось волнение, а это давало основания полагать, что в открытом море творится нечто и вовсе уж невообразимое. Там северо-западный ветер, должно быть, неистовствовал вовсю. На входе мы могли видеть бурлящие волны, увенчанные пенными гребнями. Пожалуй, нам еще не приходилось сталкиваться с такими тяжелыми погодными условиями и уж тем более действовать в них.

Ветер ничуть не ослабел, а небо вроде бы еще больше посерело и нахмурилось, когда на мостик поднялся Корни. Естественно, он так и не смог заснуть.

– Я пойду поговорю с командой, Пик.

– Да, сэр.

Пик отправился в корму к рулевому.

Прозвучал резкий свисток боцмана, и зычный голос дежурного стал подгонять людей побыстрее собраться в столовой команды. Собственно говоря, особенно подгонять никого не пришлось. Не прошло и двух минут, как рулевой доложил, что все в сборе.

Корни в несколько шагов преодолел 20-футовый коридор, разделявший на нашей лодке помещения офицеров и команды.

Войдя в дверь, он махнул рукой собравшимся, разрешая им не вставать.

– Через полчаса мы выходим в море. Нам предстоит сыграть свою небольшую роль в операции «Хаски» – вторжении на Сицилию. Возможно, мы будем отсутствовать в течение нескольких недель. Сейчас я кратко введу вас в курс дела, чтобы вы имели представление о том, что происходит и будет происходить. Постараюсь не держать вас в неведении на протяжении всей операции.

Собравшиеся оживленно зашумели. Люди переглядывались, обменивались краткими репликами. Но страха я не заметил. Только взволнованное нетерпение. А когда я передал Корни карту, собравшиеся заинтересованно затихли.

Он показал, где будет произведена высадка, и наши районы патрулирования. Когда же он сказал, что американские дивизии следуют к острову прямо из Соединенных Штатов, а канадцы – из Великобритании, послышались изумленные восклицания.

Затем он прочитал обращение командующего: