Ружияр за окнами “линкора” сверкает огнями, солнце только скрылось, но освещение уже начинают включать, и я чувствую, что влюбляюсь в этот технологичный цветок Империи, светодиодно-стеклянную жемчужину. Здесь, в центре, мы словно взбираемся выше и выше, к самим звёздам. Оказавшись же в секторе загородных домов, видим, как преобладает зелень, но даже среди них, дом семьи Волох подобен островку джунглей, просто заросший всевозможной флорой.

– Удивительно да, Матус? – произнесла Вероника.

– Ага, ты где-нибудь видела такие одуванчики или вот такую травищу? – указываю пальцем, когда подъехали ближе.

– Нет, в раза два или три больше обычных, – подмечает она.

Мы, поглощённые удивлением, выходим из машины, за виднеющейся из-под листвы оградкой, цветёт и пахнет мир дома Сапы. Пчёлы до сих пор гудят в нём, опыляя неисчислимые цветы, а воздух неожиданно свеж и прохладен, полон красочных запахов прелости и влаги.

Зашуршал гравий и вышел Сапа.

– Нифига себе!.. Ой, председатель! Добрый вечер.

Я рассмеялся, увидев, как меняется лицо друга.

– Здорова, не ждал, да? – откликаюсь я.

– Ага.

– Привет, – сказала Вероника, улыбнувшись уголками губ.

– Зайдём в дом? – тут же предложил он.

Мы неспешно вступили на территорию участка-сада, одноклассник всё понял и немного рассказал об окружающем нас буйстве зелени. Вскоре вошли в двухэтажный дом и наконец прояснился усиливающийся запах грибов – я чуть не снёс головой несколько, к первичному страху, а потом удивлению, дом семьи Волох зарос грибами, не то, чтобы совсем, но часто. Я ошалело разглядывал разнообразие, трогал особо красивые или большие экземпляры.

– Зачем вам столько грибов? – спрашивает Вероника.

– Ну, – отозвался Сапа, – теперь это стало семейным делом. Почти все лучшие рестораны Ружияра берут у нас овощи, фрукты, зелень и грибы.

– А раньше что? – продолжает интересоваться девушка.

– Приходилось уживаться с таким многообразием в доме, что вовсе не круто, – ответил, рассмеявшись, Сапа.

Вскоре традиция гостеприимства усадила нас за стол, а со второго этажа спустились родители одноклассника. Меня с самого вступления под сень дома обуяло спокойствие и умиротворение, ну, вроде на лужайку под дубком прилёг, в приятный весенний день. Мы легко начинаем общение и знакомство, обсуждая то буйство зелени, то Бастион, на столе быстро оказалось многообразие свежих продуктов, несколько салатов и овощных горячих блюд. Сама кухня – тот ещё экземпляр, но не в броском современном гарнитуре и даже не в декоративной штукатурке, – тут грибочки, там грибище, за полками укроп, сбоку петрушка – кругом разносад. Отделка была лишь подобрана под эту изюмину.

Весёлый вечер кончился лишь с приходом темноты, и семья Волох вышла нас проводить, таких раскрасневшихся и уникально-сытых. Лёгкое и теряющееся за листвой освещение двора, плавно переходит в уличное, а транспорт Вероники направляет нас габаритными огнями. Немного смутило, когда родители Сапы поклонились, но слова прощания сказаны и я с председателем сажусь в машину.

Вновь роскошный мир салона сомкнул крылья и внешние звуки утихли, сегодня увидено столько необычного, что даже не знаю с какого края обдумывать, ещё и Вероника перевела освещение салона в приглушенное, поэтому вопросы утихли сами собой. Мост через реку, прекрасная сверкающая громада Ружияра всё больше рассеивает внимание, лёгкая сонливость и покачивание лимузина, веки сами-собой смыкаются. Сон мягко и вкрадчиво укрывает сознание.

* * *

– Матус, – позвал приятный голос. – Матус.

Я всю жизнь просыпаюсь довольно хорошо, с видом родной комнаты или дома, иногда дедушкиного с бабушкой и вот сейчас понимаю, что до сего момента не знал всей полноты счастья. Перед глазами Вероника, на расстоянии руки, её волосы стекают по плечам красивым, волнующим покрывалом, глаза в неясном освещении тёмные, обсидиановые, некая ночная томность скользит в чертах девушки. Обрываю любования поняв, что мы в лимузине и за окнами ночь.

– Чёрт, я что уснул? – риторически вопрошаю, поднимаясь.

– Да и крепко, извини, что разбудила, – тихо произнесла она.

– Тут мне надо просить прощения, как бы… а мы сейчас…О! Мой дом.

– Именно, – тихо соглашается Вероника очень приятно улыбаясь.

Я растерянно собираю мысли и решаю предложить остаться, ведь поздно. Запоздало понимаю, как глупо звучит:

– Может тогда переночуешь у ме… у нас – поздно уже так?

– Хорошо, – легко соглашается она, – только водителя отпущу.

Ноги ватные, голова в мыслях, как улей в пчёлах. К дверям мы подошли слишком быстро, я не успеваю даже немного сориентироваться под внезапно обрушившимся согласием. Прихожая освещена только светодиодным огнём модемов и прочих устройств, включаю свет, что ложится тёплым оттенком, переходим в кухню-гостиную:

– Э-э, будешь что-нибудь? – спросил я, но тут же вспомнил о приличиях. – Санузел там, если понадобиться полотенце – в шкафу слева стопка чистых.

– Спасибо. Можно тёплой воды попить? – обратилась гостья.

– Секундочку.

Девушка утолила жажду и ушла. Оставшись один, пошел подготовить гостевую комнату – в доме их две, ибо расчёт идёт на многодетную семью. Мама недавно мечтательно улыбалась и по разговорам с папой я понял – близится пополнение семьи.

Сделав необходимое, вернулся, а ночной график игр и чтения убедил желудок требовать еды. В холодильнике взгляд быстро нашел тарелочку с надписью: “Матус” – шлю воздушный поцелуй маме, далее – быстрая трапеза и ожидание гостьи. Сегодняшний день словно выписан из детской сказочной книги, правда, председатель в доме – уже подростковая история. Ещё в Тохе, наш дом всегда был полон друзей, шум не стихал даже ночью, в Ружияре же, круг знакомств только зарождается, но даже будь он широк, Вероника – совершенно иное. Появилось и крепнет желание иметь её фото на смартфоне, может даже осмелюсь попросить.

– Вот и я, – раздался небесно-хрустальный голос.

Вероника стоит почти на границе освещённости в белом пушистом халате до пола, на голове – капюшон с кошачьими ушками и хвост сзади. Я забыл дышать и думать, на короткий миг время просто встало и вместе со мной смотрит на явление высшего очарования и умиления. Хочу что-то ответить, но лишь немного открыл рот, восхищение грозит свести с ума и это меньшее, чего достойна Вероника.

– Д-да, проходи… – осилил ответ я.

– Это довольно тяжело сделать под таким взглядом, – девушка смущённо замялась.

– Прошу извинить, просто я… в смысле ты в этом халате…

– Что-то не так? – озабоченно поинтересовалась она.

– Нет-нет, всё более чем так, – поспешил заверить я. – Вообще, его никто не надевал никогда, и я даже забыл, что такая милота есть в доме. Тебе очень, э-э… идёт и, как говориться, был бы я художником, то… – осёкся, скорее даже оборвал.