Было много сомнений в том, хорошо ли Канарис знал своих сотрудников. Ведь он порой терпел откровенных посредственностей и даже поощрял их. Но это свидетельствовало лишь о том, что им руководили при этом какие-то определенные соображения и ожидания. Когда его однажды спросили об этом, он ответил с хитрой улыбкой: «Мне нужны такие борзые собачки, чтобы затаптывать следы моих гончих»[44]. А еще в абвере неизменно господствовало ощущение того, что «старик не бросит меня в беде». Поскольку же разведчик часто оказывается в опасных ситуациях, он должен быть уверен в этом, тем более что в Третьем рейхе на всех, имевших отношение к разведке и в особенности к абверу, где многие были связаны с работой за рубежом, смотрели с большим недоверием, и за ними всегда следили гестапо и СД.

Кто-то из англичан сказал: «Тайная служба — это настолько грязное дело, что руководить им может только джентльмен». Именно это можно сказать и о Канарисе. Основой поведения для него была порядочность, и из нее он исходил при работе с подчиненными. В его глазах ни убийство, ни преступление не могли быть средством выполнения задач разведки и контрразведки. Эту службу следует осуществлять в рамках международного права, а не методами, применявшимися СД. До тех пор пока у него были на то полномочия, он защищал всех своих сотрудников от нападок гестапо и СД. Это распространялось и на сотрудников-евреев, и, когда им грозила опасность со стороны гестапо, он устраивал им надежные заграничные командировки. В этом отношении показательно мероприятие «Семерка». Речь шла о том, чтобы спасти от гестапо семерых евреев, награжденных за мужество, проявленное в годы Первой мировой войны, и проживавших с семьями в Берлине. По личному указанию Канариса эту задачу взял на себя сотрудник абвера-I майор Зойберт. «Семерку» стали для видимости готовить к использованию в Южной Америке, снабдили соответствующими документами и деньгами, вырученными от продажи их имущества, и отправили в Швейцарию. Отправка, которой руководил ротмистр Ланг из абвера-I, сопровождалась приключениями. Еще до этого майор Зойберт с большим трудом сумел помешать отправке одной из этих семей в концлагерь Терезиенштадт. Вскоре после отправки «семерки» в Швейцарию СД из-за оплошности управления делами абвера прознало об истинном смысле этой операции, но было уже поздно, а Зойберта своевременно перевели в Тунис[45].

Иллюстрировать атмосферу ответственности за людей и за дело, сохранявшуюся в абвере повсюду, могут и другие примеры. Когда русские летом 1940 г. готовились ввести войска в Прибалтику, пожертвованную Гитлером по германо-советскому пакту, возникла угроза для жизни всех агентов, работавших на абвер по выявлению советских военных секретов. Уполномоченный Канарисом офицер абвера в Эстонии позаботился о сотрудниках Второго бюро эстонского генштаба, обеспечил им прикрытие и отправил их тайно морем в Штеттин. В дальнейшем Канарис сам позаботился об их устройстве и благополучии, тогда как агенты многих других государств, работавшие в Эстонии, остались без помощи и большей частью попали в руки Советов[46].

Когда в начале сентября 1940 г. король Румынии Кароль II отказался от престола и руководство страной возглавил «кондукатор» генерал, а впоследствии маршал Антонеску, начальник румынской «Сигуранцы» (тайной службы) Морузоу находился в Венеции, где должен был вести переговоры с Канарисом об усилении безопасности нефтепромыслов Плоешти. События в Бухаресте настроили Канариса пессимистически. Он был уверен, что Антонеску устранит начальника «Сигуранцы» как политического противника. Адмирал предложил Морузоу защиту и политическое убежище. Тот отказался и уехал к себе. А через несколько дней Морузоу был арестован и вскоре злодейски убит кем-то из «Железной гвардии» Антонеску, полувоенной партийной организации типа СС. В дальнейшем отношения адмирала с преемником Морузоу генералом Кристеску ограничивались чисто деловыми вопросами.

После вступления немецких войск в Данию Гитлер ограничился сокращением датской армии наполовину и оставил руководство страной в значительной мере королю Христиану X. Экономическое и общее положение Дании было настолько прочным, что Германия смогла получать оттуда продовольствие и другие товары в обмен на уголь. Хорошие отношения сложились и с сохранившейся датской тайной службой во главе с полковником Лундингом. Эти отношения переменились после поражения немцев под Москвой, причем это отмечалось не только в Дании. Постепенно росло недовольство оккупантами, доходившее до открытой враждебности. Усилилась заброска британских агентов, участились диверсии. Гитлер только ждал удобного случая, чтобы показать Дании и Европе, как отныне будут подавляться любые антигерманские выступления. И этот случай не заставил себя ждать.

К 72 летию Христиана X Гитлер направил ему поздравительную телеграмму, составленную в благонамеренном тоне. Король, ознакомившись с ней, послал ответную телеграмму всего из 11 слов: «Его Величество король Христиан X благодарит рейхсканцлера Адольфа Гитлера за поздравления». Гитлер усмотрел в этом преднамеренную бесцеремонность и отреагировал введением в Дании чрезвычайного положения. Датской армии приказали сложить оружие. Здание генштаба было оккупировано, но абвер не нашел среди огромного количества конфискованных документов ни единого материала, указывающего на связи датчан с западными союзниками. В этот момент вмешался Канарис. По его приказу начальнику датской разведки Лундингу была дана охрана, а отделению абвера в Копенгагене приказано не отдавать Лундинга в руки гестапо. Однако уже через сутки в отеле «Энглетер», где был интернирован полковник и его офицеры, появился гестаповец и потребовал выдачи ему Лундинга. Начальник отделения абвера в Копенгагене капитан Кламрот поехал в помещение гестапо вместе с Лундингом. Там ему пришлось долго ждать в приемной. А полковника тем временем вывели из здания через задние двери и увезли в Берлин в подвалы дома на Принц-Альбрехтштрассе[47].

В этой же связи необходимо также возразить против утверждения, которое сделал в своей книге «Трагедия абвера» Карл Бартц. Он пишет, что в 1941 г. «на решающем совещании в министерстве пропаганды абвер и Канарис защищали план присвоения евреям отличительных знаков и их переселения в гетто…». Все, включая Геббельса и шефа гестапо Мюллера, были против, и только абверовцы безоговорочно требовали нашивки на одежду «звезды Давида» и переселения евреев Берлина в барачные казарменные поселки»[48]. Поразительно! Ибо на кого ссылается г-н Бартц? На бывшего статс-секретаря министерства пропаганды доктора Гуттерера, который дал это «показание» на судебном следствии. Однако в протокольной записи этого заседания значится следующее: «…один из разведчиков из ОКХ сказал, что Канарис думал, как сделать евреев «более заметными». Он требовал, чтобы им дали какой-то значок, чтобы в случае шпионажа можно было легко установить принадлежность человека к этой группе… Потом Канарис явился сам, повторил свое требование и указал на то, что в генерал-губернаторстве евреи уже носят «звезду Давида». У него с собой была папка дел, которыми доказывалось, что евреи участвуют в шпионаже. Он говорил, что за ними нужно наблюдать. Но при этом ничего не говорилось об их депортации[49].