когда мне будут задавать вопросы в суде. Но я не верю. Человек никогда не может говорить правду, если он отвечает в суде. Все всегда по-другому. Не так, как было на самом деле. Но если я напишу, мне уже ничего не придется говорить в суде, кто-нибудь просто прочитает за меня. И тогда мне вообще не нужно будет туда идти. Я хотела бы пойти, чтобы увидеть профессора еще раз, но они начнут меня спрашивать и все испортят. Поэтому я не хочу идти. Но я шлю профессору свой привет и огромную благодарность. Я не хочу идти в суд. И уж точно не хочу идти в дом, о котором рассказывает матрона. Этого я делать не хочу. Но я уже знаю, что я сделаю. Я только хочу поцеловать дорогого профессора. Пожалуйста, передайте ему, что никто не любил его так, как я. А еще передайте привет тетушке и учителям. Их я тоже очень любила, и мне очень жаль, что я доставила им столько хлопот. Они должны простить меня, пожалуйста. И еще раз передайте профессору мою благодарность. Матрона говорит, что я совершила нечто ужасное и должна сожалеть об этом. Но я не могу сожалеть, потому что не совершала ничего ужасного. В том доме, где меня хотят запереть, я должна буду сожалеть, сожалеть постоянно. И поэтому я не хочу отправляться туда. И я не хочу жить вдали от профессора. Я знаю только то, чему он научил меня. В школе я, конечно, тоже училась, но это было совсем не то. Там никто не знает, что такое настоящая красота. Учителя не знают. Тетушка не знает. А я знаю, потому что профессор показал мне ее. Все, что он делал, было красиво. Дорогой профессор всегда рассказывал мне сказки и разные истории, когда я сидела у него на коленях. И все они были красивые. Он знал все и даже больше. Он знал мир, в котором мы жили. Профессор говорил, что это только наш мир. Мир мечты. В нем мы жили. Он так много дарил мне, и всегда именно то, что я хотела. Но я его люблю не за это. Я бы любила его, даже если бы он ничего мне не дарил. Профессор играл на скрипке и на фортепиано. Он говорил, что красота живет в звуках. Но в школе об этом никто не знал. Даже пение красиво. И танцы – это красиво, очень красиво, когда ощущаешь музыку во всем. Я тоже красивая. Мои голубые глаза, мои светлые волосы, мои губы красивы. Мои ноги, мои руки, все мое тело. Мне так сказал профессор. В школе мне говорят совсем другое. И тетушка говорит другое. Они говорят, что я миленькая, с кукольным личиком. И что-то вроде того. Но это совсем другое. То, что они говорили мне, я не могла почувствовать. Но я чувствовала то, что говорил мне профессор. Это было как музыка. Как аромат цветов, как звук сказок. Все вокруг было наполнено красотой, частью которой была я сама. А профессор говорил, что красота – это счастье. Поэтому мы и были так счастливы. А еще профессор говорил, что все это прекратится, если хоть один человек узнает. И он был прав. Потому что люди, которые не знают, что такое красота и что такое счастье, всегда ненавидят тех, кто по-настоящему счастлив. И они все разрушают. И так оно и случилось. И теперь все, все так уродливо. Любовь профессора никому не причинила зла. Он был добрым и любил только прекрасное. И я тоже любила всех вокруг и хотела сделать для них что-то хорошее. Почему они не захотели оставить нас в покое? Наше счастье никому не причинило зла, поэтому о нем нельзя сожалеть. То, что сделали с нами эти люди, плохо. То, что профессор делал со мной, и то, что я делала с ним, было прекрасно. Я рада, что благодаря мне профессор был счастлив. И я так благодарна, так благодарна ему, что он сделал меня счастливой. И теперь я действительно знаю, что такое красота и что такое счастье. Это все чистая правда. А то, что люди пишут в суде, ложь. Они, повторю, не знают ни красоты, ни счастья, понимают это как-то по-другому и оттого пишут ложь. Но есть лишь одна правда. Профессор вам ее расскажет. И, пожалуйста, передайте ему мой привет и мою любовь еще раз. Я постоянно вспоминаю одну сказку, в которой маленькая душа летала где-то и искала другую душу, которую любила, а потом наконец нашла. Передайте ему, что и я буду летать и искать, пока не найду его. Юстина ван Штраатен».

Адвокат убрал письмо в сторону.

– Мне больше нечего добавить, – заявил он и вернулся на место. Письмо он передал обвиняемому.

И снова судья Мак Гуфф поднялся, и снова вышел, чтобы тут же вернуться обратно.

Его последующая речь длилась десять минут. Он перечислил основные моменты показаний, затем перешел к выступлению защиты и письму девочки. Преступник сам признался, что было еще как минимум три жертвы его похоти. То, что он дьявольски хорош в заманивании невинных детей, прекрасно видно из глупой писанины маленькой Юстины, в которой нет и искры здравого смысла. Он счастлив, что у него есть возможность очистить Нью-Йорк от этой чумы, и надеется, что это ужасное преступление должным образом всколыхнет общественность. Каждый уважающий себя американец, который прочтет об этом деле, должен срочно написать сенатору или депутату своего округа просьбу о введении законопроекта по запрету иммиграции.

Наконец прозвучал приговор: сорок лет каторжных работ.

Но профессор Петерсен этого не слышал. Он не отрывал глаз от письма маленькой Юстины, которое ему передали по распоряжению судьи.

Судья Мак Гуфф завершил заседание. Обвиняемого увели, слушатели повалили к судейскому столу, чтобы пожать руку Его Чести. Его поздравляли проповедники, политики, господа и дамы из высшего общества. Да, это был настоящий триумф!

И только маленькая шустрая Айви Джефферсон с насмешкой прощебетала:

– Какой же вы болван, Ваша Честь!

Но судья не обратил на нее внимания. Это был великий день для судьи Генри Тафта Мак Гуффа.

Отступница

Но и другое тебе я поведаю: в мире сем тленном Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти[2].

Эмпедокл. «О природе»

Они звали его Стивом, потому что именно так звали его предшественника, а старый могильщик был слишком ленив, чтобы привыкнуть к другому имени. Он так