– На ваш законный вопрос отвечу своим: а как вы думаете, разве чистого альтруизма не может быть в этом милом подлунном мире? Ах, опять ваше лицо! Оно цвета бетонной стенки – вы сегодня явно не выспались. Но вернемся к нашим баранам: представьте, на земле ко всему прочему существует и милосердие. Дома престарелых. Хосписы. Иные нужные вещи. Мы помогаем нуждающимся. Вам, любезный, чертовски свезло. Многие нас безнадежно разыскивают: поверьте, всё готовы отдать, лишь бы встретиться.

Перебив этот вкрадчивый спич, бедный пепельный N застонал (псюхэ с жаром взялась за дело) и уныло затряс головой.

Господинчик над ним сиял.

Диалог их возобновился.

– Как вы меня обнаружили?

– Мистики здесь никакой. Вы же сами от нее пытались избавиться, да еще разъезжали по миру.

– Значит, все-таки слежка?

– Не могу отрицать! Сразу замечу: контакт состоялся бы раньше, однако все испортила ваша глупая подозрительность. Черт-те что вам стало казаться: завели каких-то горилл, навтыкали повсюду камеры! Каюсь, мы упустили момент – не надо было пугать вначале столь пристальным к вам вниманием, но поймите, вычислить тех, кто нуждается, – вещь весьма непростая. Главное – не ошибиться. Я скажу в свое оправдание – вы ужасно тогда разнервничались, было просто не подойти. А потом рванули из города… Ну, скажите на милость – зачем устраивать гонки?

– И вы не могли позвонить?

– Разговор исключительно конфиденциальный.

– Хорошо, о чем речь?

– О простом извлечении. Эффективном, надежном, быстром.

– Хотите меня на тот свет спровадить?

– А с чего вы должны умереть? Полноте! Те, кому посчастливилось отбрыкаться от нее, еще как, любезный, живут!

– Стоимость?

– Извлечения?

– Нет. Моей извращенной стервы.

Господин с удовольствием засмеялся:

– Сразу видно, вы бизнесмен.

Он склонился над согбенным N:

– Не пытайтесь острить. Да в вашем положении вы нам ее просто подарите, еще и возблагодарите, что взяли! Со своей стороны, мы бы могли содрать с вас огромные деньги, как, кстати, ваши многочисленные горе-лекари, но в том-то и фокус – изъятие совершенно бесплатно. Никто никому не должен. Нас финансируют весьма богатые фонды. И никакого мошенничества – все пройдет исключительно честно. Мы предлагаем – вы соглашаетесь или шлете куда подальше нашу славную старую организацию. Свобода выбора – ее, кажется, завещал всем Господь? Ваш отказ – мы тотчас растворимся. Правда, по опыту, не сомневаюсь – сглупив, волосы затем на себе будете рвать. Ну, решайтесь! Рискуйте! Пробуйте!

– Вы обходитесь без бумаг?

– Разумеется.

– Значит, это не сделка?

– Я же сказал – альтруизм.

– Моя подпись вам не понадобится?

– Что вы, милый, как попка заладили: сделка, подпись! Расслабьтесь. Все гораздо банальнее и проще. Мы всего лишь окажем услугу. И, честно говоря, я на вашем месте не поддавался бы скепсису. И тем более не иронизировал.

– А если что-то пойдет…

– Не так? – перебил господин. – Обижаете! Опыт здесь колоссальный.

N отчаянно тер виски.

– Подумайте, – совершенно непринужденно завершил господинчик общение. – Впервые вам предлагают самый значимый в жизни бонус! Счастливый билет! В конце концов, вы ужасно страдаете… А вот что касается нервов, их все-таки нужно лечить: наши люди из сил с вами выбились.

– Грузовик? Та кастрюля там, на дороге?

– И не только, любезный, не только… Кстати, когда я застал вас в мотеле тем приятнейшим вечерком – сам, признаюсь, без ног остался. Надеялся, за коньячком наконец-то разговоримся. Но куда там! Вы дернули к выходу – только пятки ваши сверкнули!

– Что мне делать?

– Вначале решиться. А затем разыскать нас, любезный!

Перед N оказалась визитка; господин моментально исчез. «Ты мой раб, – издевалась псюхэ, – я приказываю, ты подчиняешься». N взорвался, он озверел, он приблизил к глазам картонку – однако не успел пробежать глазами и первых визиточных букв.

Здесь, на самом пике отчаяния, на «острие меча», когда он, задерганный пытками, готов был немедленно действовать (и решиться, и разыскать), в почти загубленной жизни «лаки-мена-Мидаса-Счастливчика» произошел поворот – сногсшибательный, невероятный!

– Где вас носит? – именно в это судьбоносное время материализовался в его тонкой пластинке с кнопками, казалось бы, навсегда уже исчезнувший «лукавый и лживый» док.

Чуть не плача от злости и боли, N ответил доктору где.

– Я ведь просил не устраивать отсебятины! – укорил беглеца психолог. – Эй, бросайте-ка шарлатанов и немедленно возвращайтесь. У меня отличная новость.

N впоследствии так и не понял, почему послушался доктора (хотя, казалось, уже давно поставил на вруне самый решительный крест!), почему, забыв о визитке, он помчался к знакомым креслам? Возможно, сработал рефлекс, возможно, все тот же гипноз, которым док подавил его еще в юности, а возможно, на этот раз N почувствовал нечто спасительное в взволнованно-кратком звонке. Как бы там ни было, искрящийся радостью голос разом оторвал его от мысли (почти воплотившейся) о союзе с тем альтруистом и его таинственной ратью. N воспринял зов, как приказ. N не помнил обратной дороги, N вообще казалось потом – он мгновенно телепортировался, переместился в пространстве (время сжалось, время словно исчезло). Кабинет был таким, как и прежде, ничего там не изменилось; доктор, правда, весьма постарел.

Врач сказал:

– К черту всяческих Мефистофелей! Есть, голубчик, некая фирма – уважаемая, фармацевтическая. В последние годы занималась совершенно другими исследованиями, но, представьте, побочный эффект – изобрела весьма сильные средства. Раскошелиться здесь придется, лекарства недешевы, карманы ваши опустошатся, кроме того, будет больно и тяжело, однако муки стоят того. Еще раз повторюсь – выкорчевать псюхэ, увы, нам не под силу, но вот усыпить – усыпим…

Три месяца интенсивного курса в выбранной мною больнице, затем небольшой перерыв – и продолжим до полной виктории.

Хотя выворачивающая наизнанку химия действовала неторопливо, ни на йоту не отступающий от рекомендаций и готовый штурмовать само небо N сделался самым послушным клиентом. Таблетки, после приема которых впору было лезть на стены, утром и вечером добросовестно им проглатывались, капельницы, через день заполняющие вены весьма подозрительной жидкостью, переносились с мужеством, которое больной не ожидал в себе встретить. По совету психолога N старался подмигивать своему отражению в зеркале – но бодрячества не получалось, всякий раз он с ужасом видел цену грядущей победы. Прилагающиеся к основным терзаниям диеты и клизмы валили несчастного с ног. После месяца терапии, совершенно к нему беспощадной, N с трудом забирался на напольные весы, легкий ветерок гарантированно мог его сдуть. Специально приставленная сестра сделалась его верной тенью; стыд уже не заливал то, что осталось у N вместо щек, при очередном втыкании иглы шприца в ягодицы, к середине лечения состоящие из двух сплошных гематом. Когда карман господина-гражданина-мистера N облегчился если не на половину, то, пожалуй, на добрую треть (счет за избавление выставили просто чудовищный), рядом с ним обозначился док.