— Да. Я нарушила закон.

Я взглянул на столик защиты. Морт Пьюбин таращился на меня как на сумасшедшего. Флер Хиккори сложил ладони вместе, прижав указательный палец к губам. Их клиенты, Барри Маранц и Эдуард Дженретт, сидели в синих блейзерах, их лица были бледны. Парни не выглядели самодовольными, уверенными или злыми. Казалось, они даже раскаиваются и испуганы. Циник отметил бы, что так и задумывалось — адвокаты подсказали им, как сидеть и с каким выражением лица. Но я знал: это не так. И твердил себе, что для меня это никакого значения не имеет.

Я улыбнулся моей свидетельнице:

— Вы не одна такая, Шамик. Мы нашли стопку поддельных удостоверений личности в студенческом общежитии ваших насильников, чтобы они все могли ходить на вечеринки, где возраст им бывать не позволял. Но вы по крайней мере нарушили закон ради того, чтобы заработать на жизнь.

Морт вскочил:

— Протестую!

— Протест принимается.

Однако я своего добился. Как гласит поговорка: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь».

— Мисс Джонсон, — продолжил я, — вы не девственница, правда?

— Да.

— Собственно, у вас есть сын, рожденный вне брака.

— Да.

— И сколько ему?

— Пятнадцать месяцев.

— Скажите мне, мисс Джонсон, то, что вы не девственница и у вас есть сын, рожденный вне брака, превращает вас в человека второго сорта?

— Протестую!

— Протест принимается. — Судья Арнольд Пирс, мужчина с густыми кустистыми бровями, нахмурился, не отрывая от меня глаз.

— Я лишь указываю на очевидное, ваша честь. Будь мисс Джонсон белокожей блондинкой из Шот-Хиллс или Ливингстона…

— Оставьте это для заключительной речи, мистер Коупленд.

Я и собирался так поступить. Но хотелось использовать это сравнение при прямом допросе тоже. Я вновь повернулся к жертве:

— Вам нравится раздеваться перед людьми, Шамик?

— Протестую! — Морт вновь вскочил. — Неуместный вопрос. Кому какое дело, нравится ей показывать стриптиз или нет?

Судья Пирс воззрился на меня:

— Н-ну?

— Вот что я вам скажу. — Я смотрел на Пьюбина. — Я не стану задавать этот вопрос, если его не зададите вы.

Пьюбин промолчал. А Флер Хиккори до сих пор не произнес ни слова. Заявлять протесты он не любил. Потому что по большому счету протесты не нравились присяжным. Они думали, что благодаря протестам от них что-то скрывают. А Флеру хотелось, чтобы присяжные не испытывали к нему неприязни, и поэтому нелицеприятную роль он передал Морту. Получалась адвокатская версия плохого и хорошего копа.

Я вновь повернулся к Шамик:

— Вы не показывали стриптиз в тот вечер, когда вас изнасиловали, так?

— Протестую!

— Когда вас, согласно вашему заявлению, изнасиловали? — поправился я.

— Нет, — ответила Шамик. — На вечеринку меня пригласили.

— Вас пригласили на вечеринку в студенческое общежитие, где жили мистер Маранц и мистер Дженретт?

— Совершенно верно.

— Вас пригласил мистер Маранц или мистер Дженретт?

— Нет, не они.

— А кто?

— Другой парень, который жил там.

— Как его зовут?

— Джерри Флинн.

— Понятно. Как вы познакомились с мистером Флинном?

— Я работала в общежитии неделей раньше.

— Когда вы говорите, что работали в общежитии…

— Я показывала им стриптиз, — закончила за меня Шамик. Мне это понравилось. Мы вырабатывали единый ритм.

— И мистер Флинн там был?

— Они все были.

— Когда вы говорите «они все»…

Она указала на обоих подсудимых:

— Они тоже там были. И другие парни.

— И сколько всего человек?

— Двадцать, может, двадцать пять.

— Ясно. Но именно мистер Флинн пригласил вас на вечеринку неделей позже?

— Да.

— И вы приняли приглашение?

Ее глаза уже увлажнились, но голову она не опускала.

— Да.

— Почему вы решили пойти?

Шамик задумалась, ответила не сразу.

— Такое приглашение… это все равно что миллиардер предложит побывать на его яхте.

— То есть на вас они произвели впечатление?

— Да. Конечно.

— И их деньги?

— И это тоже. — За такой ответ я бы с радостью ее расцеловал. — И Джерри был так мил со мной, когда я раздевалась перед ними.

— То есть мистер Флинн вел себя уважительно?

— Да.

Я кивнул. Впереди простирался тонкий лед, но я не боялся ступить на него.

— Между прочим, Шамик, возвращаясь к тому вечеру, когда вас наняли, чтобы показать им стриптиз… — Я чуть запнулся. — Вы оказывали другие услуги кому-либо из зрителей?

Я встретился с ней взглядом. Она шумно сглотнула, но не отвела глаз. Разве что голос стал тише.

— Да.

— Услуги сексуального характера?

— Да. — Она опустила голову.

— Не нужно стесняться. Вам требовались деньги. — Тут я повернулся к столику защиты. — А у них денег хватало.

— Протестую!

— Протест принимается.

Но Морту Пьюбину этого показалось мало.

— Ваша честь, это заявление оскорбительно.

— Несомненно, — согласился я. — Вам следует незамедлительно наказать своих клиентов.

Морт Пьюбин побагровел.

— Ваша честь! — сорвался на визг он.

— Мистер Коупленд.

Я вскинул руки, показывая Пирсу, что он прав и я не буду выходить за определенные рамки. Я абсолютно уверен, что все плохое необходимо донести до присяжных по ходу прямого допроса, чтобы лишить защиту главных козырей.

— Мистер Флинн заинтересовал вас как потенциальный бойфренд?

— Протестую! — вновь вмешался Пьюбин. — Вопрос не имеет отношения к делу!

— Мистер Коупленд? — обратился ко мне судья.

— Разумеется, имеет. Они собираются заявить, что миссис Джонсон выдвинула обвинения, чтобы вытрясти из их клиентов кругленькую сумму. Я же пытаюсь показать, в каком настроении и почему она пошла на ту вечеринку.

— Я разрешаю свидетельнице ответить на этот вопрос, — кивнул судья Пирс.

Вопрос я повторил.

Шамик чуть прищурилась, а потому сразу словно помолодела.