статую, а потому, что мне нужно держаться подальше от этого места… от слепой женщины, которая только что сообщила, что я могла бы стать королевой, если бы нашла и освободила железных воронов.

Зачем кому-то понадобилось пленять статуи? Причем не одну, а пять! Потому что они из железа? С какой стати кузнецу создавать их в честь домашних птиц горного племени, которое напало на нас два десятилетия назад?

Глава 10

Я так погружена в свои мысли, что едва замечаю, как мы пересекли канал, пока не оказываюсь на причале. Джиана хватает меня за плечо и оттаскивает от мужчин, привязывающих судно.

– Что с тобой происходит?

Как бы я хотела рассказать ей, но, очевидно, я бы прокляла этим кучу незнакомцев.

Я перестаю покусывать губу.

– Просто задумалась… о всяком.

– Всякое – это Энтони? – Ее глаза горят. Я не могу сказать, беспокойство это или веселье, я знаю, что это совершенно не одно и то же, но мой разум не способен сейчас различать оттенки чувств. – Если ты не хочешь заходить дальше, скажи ему. Он один из немногих, кто прислушается.

Свидание с Энтони – последнее, что у меня на уме, но теперь, когда она напомнила о нем, наш поцелуй и продолжение, на которое рассчитывает Энтони, занимают центральное место. Через плечо Джианы я наблюдаю, как он выходит из своей лодки с изяществом опытного мужчины, привыкшего существовать между сушей и морем. Он ловит мой взгляд, но не улыбается. Как и я, он был на взводе с тех пор, как мы покинули Ракс.

Перевожу взгляд на Джиану:

– Я не уверена в том, чего я хочу. – Ну, кроме того, что я бы отмотала весь этот вечер назад. Всю эту неделю.

Я бы хотела, чтобы мама никогда не упоминала Бронвен и я никогда не отправлялась на ее поиски, потому что слепой женщине удалось и одурманить мой разум, и выбить меня из колеи. Могу ли я, полукровка, законно стать невестой Данте благодаря охоте за сокровищами?

Бронвен попросила меня не рассказывать ни о поисках, ни о ней, но она не говорила, что я не могу спрашивать о статуях.

Я поднимаю глаза к небу, полному мерцания звезд:

– Джиа, есть ли в королевстве кузнецы, которые работают с железом?

Она склоняет голову:

– Только один, в Изолакуори, поставляет стальные клинки военным.

Мой пульс учащается. Бронвен сказала, что первая железная птица – в Изолакуори. Может ли она быть в той кузнице?

Я хмурюсь, когда до меня доходит – только чистокровные фейри могут жить в Изолакуори, но фейри не могут работать с железом.

– Кузнец – фейри?

– Нет. Он человек. Фейри не могут прикасаться к железу.

– Он живет в Изолакуори?

– Как и короли. Из поколения в поколение. – Она прищуривается. – Откуда такой внезапный интерес к кузнецам?

За ней взлетает стая уток с бирюзовым оперением, вода стекает с их крыльев, подобно бриллиантам, забрызгивая змея, потревожившего их покой.

– Может быть, мне нужно оружие? Ведь девушка должна себя чем-то защищать, правда?

Голос Джианы опускается до жесткого шепота:

– Дардженто обидел тебя?

Я поражена ее предположением.

– Нет. Я клянусь, он ничего не сделал.

– Что здесь происходит? – Энтони подкрадывается к нам.

– Ничего, – бормочу я одновременно с тем, как Джиана говорит:

– Фэллон хочет приобрести оружие. Железное.

Я впиваюсь зубами во внутреннюю сторону щеки. Почему она взяла и рассказала ему? Я могла бы не заострять на этом внимание, но я говорю:

– Верно. Да. Я бы чувствовала себя в большей безопасности.

Энтони смотрит на Джиану. После долгой паузы его взгляд возвращается ко мне.

– Владение чем-либо железным – смертный приговор. И, учитывая твою историю со змеями, это будет не прогулка по доске[22].

– Я в курсе. Глупая идея. – Которая никуда меня не привела. Или, точнее, не привела в Изолакуори, куда мне все равно нужно попасть. – Пожалуйста, забудьте об этом.

Они обмениваются еще одним долгим взглядом, который заставляет меня выгнуть бровь, потому что в нем чувствуется нечто большее, чем просто беспокойство: в нем чувствуется молчаливое согласие и общий секрет.

Риччио и Маттиа неторопливо подходят к нам, оживленно болтая о своих успехах среди человеческих женщин. Риччио хлопает веснушчатого Маттиа по спине. Должно быть, он дразнит двоюродного брата, потому что вечно загорелое лицо Маттиа кажется румянее, чем обычно.

– Как насчет того, чтобы зайти и пропустить по стаканчику на ночь? – Джиана тянет золотую цепочку на шее, из-за корсажа появляется ключик от двери таверны.

Риччио и Маттиа с готовностью следуют за ней.

Энтони склоняет голову набок:

– Чем бы ты хотела заняться, Фэллон?

Если я сейчас пойду домой, я столкнусь с Нонной, которая почувствует мое смятение и потребует объяснений, эта женщина знает меня вдоль и поперек. Если я задержусь еще на час или два, вероятность того, что она будет спать, возрастет.

Стоп… Энтони же не предлагает проводить меня домой, не так ли?

Я вытираю липкие ладони о юбку.

– Я не готова идти домой. – Ни к нему, ни к себе.

Он кивает в сторону таверны:

– Тогда после тебя.

Я иду впереди него, грязь на подоле платья оттягивает ткань.

– Запри дверь, – говорит Джиана, пока Риччио, единственный фейри огня в компании, зажигает фитили на нескольких масляных лампах.

В Тарелексо так пусто и тихо, что кажется, будто мы пятеро – единственные живые фейри во всем королевстве. Даже спрайты, обычно жужжащие вокруг причала, отсутствуют.

Потому что все во дворце.

Дворец, который мог бы стать моим.

Я – королева…

Так нелепо звучит.

И все же… и все же я могу представить себя рядом с Данте, и не то чтобы мне не нравилось об этом мечтать.

Моя задумчивость достигает невероятных размеров, когда я помогаю Джиане отнести пять бокалов на круглый стол в задней части таверны, отделенной от окон и остальной части зала занавеской. Я сажусь между Энтони и черноволосым Риччио.

Я помню, как он еле плелся обратно к судну, а сейчас первым хватает бокал вина фейри и залпом осушает его.

– Твои манеры ужасны, Риччио. – Энтони подцепляет ножку другого наполненного бокала и ставит его передо мной. – Дамы всегда на первом месте.

– И он удивляется, почему тебе достается все веселье, а ему – крохи. – Я уловила намеки Маттиа, но мои мысли заняты птицами и Данте, поэтому не краснею.

Железные вороны. Железные вороны. Железные…

Что-то щелкает.

– Ведь вы все сражались в битве Приманиви?

Вопрос лишает моих соседей