— Знаешь, у меня сложилось впечатление, что в отношении Шэня и контролируемых им структур на правительственном уровне проводится тайное расследование. Естественно, наши спецслужбы отнюдь не заинтересованы в том, чтобы кто-то посторонний совал нос в их закулисные махинации.

— Любопытный поворот. Отсюда следует, что мистер Шэнь вряд ли чист, как свежевыпавший снег, если его деятельность вызывает столь пристальное внимание.

— Верно, — согласился Йегер. — Но есть и другой вариант: те же самые спецслужбы не проверяют, а оберегают Шэня. А это значит, что его влияние распространяется на самые высокие сферы.

— Ты-то сам к какому варианту склоняешься?

— Ума не приложу, — признался Хайрем. — Пока мы с Максом не прорубим солидную дыру в задней стенке соответствующего хранилища информации, нам с тобой остается только гадать на кофейной гуще. Скажу лишь, что появление на горизонте этого типа никак не смахивает на второе пришествие Христа. Шэнь мотается по всему свету, как мигрирующий угорь, извлекая баснословные прибыли из массы абсолютно легальных на первый взгляд предприятий.

— Ты хочешь сказать, что не нашел и намека на его причастность к организованной преступности?

— Во всяком случае, на поверхности, — уточнил Йегер. — Между прочим, отнюдь не исключено, что он предпочитает действовать как независимый оператор.

— Что-то вроде реинкарнации Фу Манчу[11]? — саркастически хмыкнул Питт.

— Рассказал бы лучше, за что ты так на него взъелся?

— Его подручные обыскали хижину, где я остановился, и напихали «жучков» и «глазков» во все щели и дыры, — сухо сообщил Питт. — А я, как ты знаешь, терпеть не могу, когда кто-то роется в моем грязном бельишке.

— Есть один момент, — продолжил Йегер после короткой паузы, — который, возможно, покажется тебе не лишенным интереса.

— Слушаю, — насторожился Питт:

— Ваши даты рождения — твоя и Шэня — полностью совпадают. Оба родились в год Крысы по восточному календарю, под знаком Рака.

— И это все, на что способен лучший в мире специалист по компьютерам? — не без ехидства осведомился Питт.

— Еще раз извини, дружище, — удрученно вздохнул Хайрем, — но пока ничего лучшего предложить не могу. Только не унывай, еще не вечер. Уверен, мы с Максом обязательно отыщем лазейку. Жди моего звонка.

— А что мне еще остается делать? — в свою очередь вздохнул Питт.

— Чем собираешься заняться? — осторожно поинтересовался Йегер.

— Схожу на рыбалку. Говорят, на закате самый клев.

— Тогда почаще оглядывайся по сторонам и следи не только за поплавком, — посоветовал Хайрем, слишком хорошо знавший Питта, чтобы поверить в его благие намерения. — Иначе рискуешь в два счета оказаться на берегу той самой речки, где переправу обеспечивают в один конец.

— Раз ты так за меня волнуешься, обещаю вообще не смотреть на поплавок, — рассмеялся Питт.

Он отключил сигнал вызова и спрятал «моторолу» в развилке приметного дерева. Не очень-то надежное укрытие, но все лучше, чем держать спутниковый телефон в хижине, где его сразу обнаружат в случае повторного обыска.

Питт намеренно не стал делиться с Йегером своими ближайшими планами. Чем меньше тот знает, тем спокойнее будет ему самому. Затеянное им предприятие вполне могло закончиться арестом и судебным разбирательством, а если сильно не повезет, то и пулю схлопотать недолго. С другой стороны, разработка выглядела теоретически безупречно. Оставалось только надеяться, что Бог на стороне хороших парней и никаких непредвиденных препятствий на пути осуществления плана не возникнет. Лишь тягостное ощущение в низу живота напоминало о том, что в случае ошибки или неудачи тело его, скорее всего, никогда не будет найдено.

* * *

За пару часов до темноты Питт вышел из хижины и снова направился в эллинг. В руках он нес объемистый переносной морозильник и завернутое в тонкое одеяло чучело крупного лосося, прежде висевшее над камином в качестве свидетельства рыбацкой удачи хозяина дома. Войдя внутрь, он открыл морозильный ящик и достал оттуда миниатюрную субмарину. Эта уникальная модель, сконструированная в лабораториях «Бентос инкорпорейтед», представляла собой настоящий шедевр суперсовременных технологий в области подводных исследований. Длиной всего в двадцать пять и шириной в шесть дюймов, этот автономный подводный исследовательский аппарат был оснащен цифровой цветной видеокамерой высокого разрешения и мощными батареями, заряда которых с лихвой хватало на два часа работы электродвигателей.

Питт уложил субмарину-малютку на дно лодки рядом с удочкой, инструментами и снастями для установки мачты и подъема паруса. Затем распахнул внешние ворота, сел на кормовую банку, одной рукой взялся за румпель, а другой, ловко орудуя багром, вытянул лодку из ангара на чистую воду. Вставил нижний конец мачты в степс и затянул крепления. Еще несколько минут — и над его головой взметнулся ввысь косой треугольный парус, на белом полотнище которого выделялись крупные зеленые буквы СФ — Сэм Фоули.

Непосвященный наблюдатель, без сомнения, принял бы его за обычного бизнесмена средней руки, решившего провести на воде часы досуга. Небо оставалось ясным, но к вечеру в горах заметно холодает, поэтому Питт предусмотрительно утеплился, надев плотные шерстяные брюки и толстую шерстяную рубаху под свитер. На ноги натянул шерстяные носки и высокие рыбацкие сапоги. Теперь единственное его отличие от настоящих рыболовов состояло в том, что последние, отправляясь за лососем и форелью, предпочитали использовать моторки или катера. Но Питт знал, что делает, выбирая парус, под прикрытием которого куда легче одурачить соглядатаев.

Методично двигая румпелем из стороны в сторону — при этом рулевое перо действовало примерно так же, как хвостовой плавник большой рыбины, только с существенно меньшей эффективностью, — он отвел лодку на несколько десятков футов от причала и только тогда полностью развернул парус, ловя попутный ветер. Легкий бриз мягко толкнулся в натянувшееся полотнище, увлекая за собой маленькое суденышко. Питт без труда лавировал по ветру. Лодка набирала ход, бесшумно скользя по бирюзовой глади озера Орион и оставляя за кормой почти невесомые хлопья белой пены. Чтобы лишний раз не дразнить гусей, Питт взял курс на противоположный комплексу конец озера. Достигнув границы глубинной зоны, он развернул лодку, свернул парус, оставив небольшой кусочек для прикрытия, и лег в дрейф. От главного здания его отделяло около четверти мили. Якорный канат был слишком короток и не мог достать до дна, но Питт вытравил его целиком, чтобы тот, совокупно с якорем, создавал дополнительное сопротивление усилиям ветра отнести лодку к берегу.

С помощью все того же румпеля Дирк установил лодку таким образом, чтобы частично развернутый парус закрывал его от видеокамер наблюдения. Затем перегнулся через борт, погрузил в воду цилиндрическое ведерко с застекленным донцем и заглянул внутрь. Вода была настолько прозрачной, что он смог разглядеть косяк лосося, проплывающий мимо на глубине добрых пятнадцати ярдов. Убедившись в обитаемости здешних вод, Питт открыл металлическую коробку с рыболовными снастями. Она состояла из нескольких отделений. В одном — крючки, во втором — грузила, в третьем — поплавки, в четвертом — искусственная приманка. Отдельно — маленькая баночка с накопанными накануне вечером червями. Поколебавшись немного, он выбрал подходящие, на его взгляд, и потянулся за удочкой. Весь юмор заключался в том, что последний раз Питт держал в руках удилище лет тридцать назад, еще мальчишкой, в Южной Калифорнии, когда отец, сенатор Джордж Питт, брал его с собой на рыбалку. Вся рыба, пойманная Дирком за эти годы, была добыта в результате подводной охоты с гарпунным ружьем. С грехом пополам он все же ухитрился оснастить удочку необходимыми причиндалами и насадить на крючок толстого ночного выползка, после чего закинул удочку и принял позу напряженного ожидания.