– Я пробыл в стране всего несколько минут, – сказал я, – но у меня в багаже уже есть прекрасная визуальная метафора хрупкости цивилизации.

Это было приятное глазу сюрреалистическое зрелище вулканического кратера под покровом аккуратно подстриженной травы.

– Новая Зеландия, – отметил Энтони, – находится прямо на Тихоокеанском вулканическом огненном кольце. Эта подковообразная кривая геологических разломов тянется от западных берегов Америки через восточные берега России и Японии в южную часть Тихого океана. Новая Зеландия – страна вулканов.

– Странно, – сказал я, – что, несмотря на сейсмическую активность, все эти сверхбогатые техногики из Кремниевой долины якобы защищают себя от апокалипсиса, скупая землю именно здесь.

– Да, – подтвердил Энтони, – но некоторые из них покупают фермы и овцеводческие ранчо довольно далеко, в глубине страны. Цунами туда вряд ли доберется. А того, что им нужно, – пространства и чистой воды – у нас здесь предостаточно.

Именно этот феномен – технологические миллиардеры, скупающие недвижимость в Новой Зеландии в ожидании цивилизационного коллапса, – и был нашей общей апокалиптической одержимостью. Именно из-за этого я и приехал сюда – чтобы узнать об убежищах и порасспрашивать новозеландцев об их отношении к такому восприятию своей страны.

Всегда, когда речь заходила об опасениях грядущего упадка и краха, Новая Зеландия всплывала обязательно. Это был ковчег среди национальных государств, островная гавань в море апокалиптического беспокойства: богатая, политически стабильная страна, которую вряд ли серьезно заденут изменения климата, место щедрой природной красоты с обширными участками незаселенной земли, чистым воздухом и пресной водой.

Тем, кто мог себе это позволить, Новая Зеландия посредством бункеров Вичино предлагала утешение.

По данным Министерства внутренних дел Новой Зеландии, за два дня после выборов 2016 года число американцев, посетивших страничку о процессе получения гражданства официального сайта ведомства, увеличилось в четырнадцать раз по сравнению с тем же днем в предыдущем месяце. На той же неделе «Нью-Йоркер» опубликовал статью о том, что сверхбогачи готовятся к грандиозному цивилизационному краху. Говоря о Новой Зеландии как о «привилегированном убежище на случай катаклизма», Рид Хоффман, основатель LinkedIn, утверждал, что «сказать, что вы покупаете дом в Новой Зеландии, – это все равно что подмигнуть в стиле “ни слова больше!”».

А еще был Питер Тиль[42] – миллиардер, венчурный инвестор, один из основателей PayPal и один из первых инвесторов Facebook[43]. Недавно стало известно, что бизнесмен купил обширную собственность в Новой Зеландии, на берегу озера Ванака, с намерением обустроить место для отступления, если Америка станет непригодной для жизни из-за экономического хаоса, гражданских беспорядков или какого-либо другого апокалиптического события. Сэм Альтман, один из самых влиятельных предпринимателей Кремниевой долины, рассказал в интервью о договоренности со своим другом Тилем. В случае системного коллапса – утечки искусственного вируса, «восстания машин», ресурсной войны между ядерными государствами и так далее – они оба садятся на частный самолет и летят в Новую Зеландию. План состоял в том, чтобы переждать крах цивилизации, а затем появиться вновь, чтобы обеспечить начальное финансирование, скажем, рынка протеиновых смесей на основе насекомых.

Сразу же после того, как Альтман раскрыл новозеландский план действий на случай апокалипсиса, репортер New Zealand Herald по имени Мэтт Нипперт занялся расследованием. Он хотел выяснить, как именно Тиль завладел бывшим овцеводческим ранчо площадью 477 акров на Южном острове, самом крупном и малонаселенном из двух основных материков страны. Иностранцы, желающие приобрести большие участки земли в Новой Зеландии, как правило, должны пройти строгую проверку правительства, но Тиль избежал этого. По словам Нипперта, Тиль оказался гражданином страны, несмотря на то что провел в ней не более двенадцати дней и не появлялся с 2011 года. Ему даже не потребовалось приезжать в Новую Зеландию, чтобы подтвердить свое гражданство: сделку заключили на частной церемонии в консульстве, удобно расположенном для Тиля в Санта-Монике.

В наши дни все говорят, что легче представить себе конец света, чем конец капитализма. На мой взгляд, это очевидная правда. Ощущение, будь оно параноидальным или каким-то иным, что миллиардеры готовятся к краху, кажется буквальным проявлением этой аксиомы.

Спасутся те, кто смогут позволить себе роскошь спасения. И Новая Зеландия в этой истории стала современным Араратом – местом укрытия от грядущего потопа.

Я не мог не принять все это близко к сердцу. Читая о миллиардерах и их планах защитить себя и свои деньги, в то время как остальные обречены гореть, я чувствовал почти физиологическое отвращение к этим людям и к системе, которая давала им несоразмерное богатство и власть. Как и бункеры Вичино, это было для меня радикальным ускорением тех механизмов, которыми уже управлялась наша цивилизация.

Тиль в этом смысле казался особенно выдающейся фигурой. Благодаря своей аналитической компании «Палантир» он был главным действующим лицом во все более развивающейся, хотя и не столь явно заметной среде надзорного капитализма[44]. Он был известен крайними либертарианскими взглядами. «Я больше не верю, – писал он однажды, – что свобода и демократия совместимы». Его концепция свободы была не связана со свободой экзистенциальной, жизнью людей в процветающих сообществах, наполненной смыслом и значимостью. Он не желал делиться ресурсами – это свобода богатых людей от налогов, от любого обязательства вносить материальный вклад в общество. Тиль также известен желанием жить вечно, о чем свидетельствуют его инвестиции в различные методы лечения и технологии продления жизни. Будто воплощая самую неуклюжую и самую вампирическую из всех возможных метафор позднего капитализма, он публично выразил интерес к продлению жизни посредством регулярного переливания стареющим людям крови молодых людей.

В каком-то смысле он был почти карикатурной фигурой непомерного злодейства. Но в другом, более глубоком смысле он был символом фирмы-помойки с диверсифицированным портфелем тревог о будущем, человеческой эмблемой морального омута в самом центре рыночной экономики. Именно в этом смысле фигура Тиля привлекала и ужасала меня – казалось, он воплощал собой тот мир, в котором мой сын, по всей вероятности, будет вынужден жить.

В начале лета 2017 года, когда мой интерес к Новой Зеландии, Тилю и цивилизационному коллапсу начал превращаться в навязчивую идею, со мной связался Энтони. Он прочитал мою книгу, опубликованную в начале того года, – рассказ о трансгуманистах Кремниевой долины и их одержимости достижением бессмертия с помощью технических средств. Приятель распознал в моих работах о Тиле что-то от своего личного увлечения этим человеком.

Мы начали долгий и интересный обмен электронными письмами, в основном о Тиле и его привязанности к Новой Зеландии. Чтобы лучше понять радикальную идеологию, лежащую в основе увлечений бизнесмена, Энтони посоветовал мне ознакомиться с либертарианским манифестом под названием «Суверенный индивид: как выжить и процветать во время краха