— Ну, если кто придет за платой, то пару хороших ударов меча он у меня всегда получит! Ты же знаешь, я не жадный!

— У меня есть отец и шесть братьев! — отчеканила Елисава. Почувствовав явную угрозу своей чести и достоинству, она преисполнилась яростью и злой отвагой. — Если ты меня только тронешь, тебе это будет стоить головы!

— Тогда я буду каждую ночь приходить к тебе без головы! — Высокий усмехнулся, пристально глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами, и Елисаву, несмотря на всю ее храбрость, пробрала дрожь под этим взглядом. — Мертвый я буду еще противнее, чем живой. Так что тебе лучше не упрямиться.

— Ходячих мертвецов у вас в Нордлёнде вызывают в суд и объявляют вне закона! — Елисава тоже усмехнулась. — А у нас бьют осиновыми кольями! И это помогает еще лучше!

— Смотри, какая смелая! — восхитился Ульв. — Должно быть, отец ее большой воевода… не меньше десятника.

— Да, пожалуй! — ядовито отозвалась она. — И если вы, отважные воины, явились в Кёнугард с целью продать подороже ваши острые мечи, то вам придется проехать чуть подальше… еще месяц пути. Когда вы придете наниматься в десяток к моему отцу, вас не примут!

Она оторвалась от березы и торопливо пошла прочь. Оба варяга смотрели, как исчезает среди белых стволов ее светлая рубашка, и оба думали примерно об одном и том же.

— Ты не помнишь, разве у Рёгнвальда были дочери? — спросил высокий.

— Сына помню, Ульвом звали, как меня. — Его товарищ пожал плечами. — Да у Регнвальда уже внучки могут быть, только они скорее в Альдейгье живут. Но… тролли их разберут, кто тут теперь наверху. За одиннадцать лет много чего случилось!

— Ну, так где обещанное пиво? — Высокий огляделся.

— Будем искать. Пойдем! — Ульв хлопнул его по плечу. — От девчонок сегодня, кроме песен, ничего не добьешься. Поищем, где у них тут гуляют мужчины. Там уж точно нальют… если мы будем вежливы.

— Хотел бы я поглядеть на того, кто не сочтет меня достаточно вежливым! — Высокий самодовольно ухмыльнулся. — Я этому наглецу сразу челюсть на сторону сворочу. Хочешь, поспорим, что я раздобуду пива совершенно бесплатно?

— Пусть тролли с тобой спорят! — почти в ужасе отмахнулся Ульв. — А я не такой дурак. Я тебя знаю. Ты ведь всегда вытаскиваешь белый камешек, даже если в кувшине были одни черные!

Оба варяга засмеялись и пошли меж берез к поляне, откуда смутно долетало гудение рожков и обрывки нестройно поющих голосов.

Елисава, выйдя из рощи, почти сразу наткнулась на Прямиславу, но та была так захвачена собственными переживаниями, что не заметила яркого румянца и блеска глаз старшей сестры.

— В Вышгород голова царьградского обоза пришла! — воскликнула она, едва завидев Елисаву. — И еще сказали: немцы завтра будут здесь!

— Ах, пропади они пропадом эти немцы! — в сердцах ответила Елисава, еще не остыв после встречи в роще. Она и сама не знала, почему весть о долгожданном приезде посольства вызвала в ней только досаду.

По дороге до княжьего двора, одолевая гору, она немного успокоилась. Краем уха, слушая болтовню Прямиславы и нянек, Елисава пыталась прикинуть, что ей следует надеть к прибытию немцев, но в голове была путаница. А нужно усвоить урок и сосредоточиться на важном: даже если герцог Фридрих слеп как крот, она не позволит и ему принять ее за простую девку, которой можно говорить все глупости, что приходят в голову! Княжна мысленно перебирала верхние и нижние рубахи, накидки, венцы, ожерелья, сапожки, но все это вдруг представилось ей безвкусной и беспорядочной кучей, в которой ничего ни к чему не подходило. И при этом на нее был направлен насмешливый, пристальный и немного пренебрежительный взгляд острых голубых глаз под густыми рыжеватыми бровями. Их обладатель смотрел на нее неотрывно, смеясь над ее попытками принять важный вид и одновременно давая понять, что вся эта куча тряпок не имеет ни малейшего значения…

Когда Елисава вместе с сестрами и челядью вошла во двор, навстречу им с крыльца сбежал Ульв сын Регнвальда. Вид у него был возбужденный, скорее встревоженный, чем радостный, и Елисава мельком подумала, не явилась ли к ним, в придачу к немцам и царьградскому обозу, какая-нибудь шальная, не связанная договором печенежская орда.

Но она не успела как следует вылепить эту мысль, ибо ее заметил Ульв. Он остановился и, махнув рукой, крикнул:

— Эллисив! Слышала новость? Как раз для тебя! Харальд вернулся!

Женщины вокруг ахнули, а Елисава застыла, как будто вмиг превратилась в ледяной столб. Ей стало жарко и холодно разом, мир покачнулся. То, что сказал Ульв, находилось в невероятном соответствии с тем, что она принесла в себе. Он только назвал по имени ее впечатление. Харальд!

Харальд!

Это был он! Тот, кого она только что видела! На свете просто не может быть два таких человека! Высокий, с рыжеватыми бровями, из которых одна выше другой… Весь его вид, осанка, повадки, меч, пояс, гордая самоуверенность в каждом слове и движении — во всем был виден он, потомок норвежских конунгов, завоеватель Страны Сарацин, опора и угроза византийского престола. Может, она и сама догадалась бы, если бы не была убеждена, что он за морями… И если бы у нее в распоряжении было побольше времени…

А вот он почему не догадался? Он-то каким дураком себя выставил! Встретил девушку, к которой сватался, и не узнал! Да к тому же еще наговорил ей такого, за что сам свернул бы шею любому другому.

И Елисава, уцепившись за плечо Буденихи, вдруг расхохоталась на весь двор. Люди оборачивались, не понимая, что так развеселило старшую Ярославну, а она все смеялась, свободной рукой смахивая слезы со щек. Все-таки лучше смеяться, чем стоять с глупым видом.

Поднявшись в терем, Елисава хотела первым делом пройти к матери, но боярыня Любава Прозоровна многозначительно указала ей на закрытую дверь и погрозила пальцем: там был князь. Не обращая внимания, Елисава потянула за литое бронзовое кольцо и вошла в горницу, убранную со всей роскошью, которую могли предоставить умельцы Руси, Скандинавии, Ирландии, Византии и Востока. Здесь действительно находился князь Ярослав: сильно хромая и опираясь на посох с серебряным набалдашником в виде львиной головы, он расхаживал перед сидевшей на лежанке княгиней Ингигердой. Между родителями происходило бурное объяснение.

— Это ты мне советовала! И как я теперь буду выкручиваться, скажи мне, как? — говорил Ярослав, но при звуке заскрипевшей двери умолк и с гневом глянул на вошедшую.

Однако при виде старшей дочери он изменился в лице: не то чтобы обрадовался, но признал, что она имеет право находиться здесь. И это вмиг открыло Елисаве, о чем сейчас шла речь.

— Вы знаете, да? — слегка задыхаясь, воскликнула она. — Он вернулся! Это правда, я его видела!

— Надо же, ты успела его повидать? — Княгиня Ингигерда сразу поняла, о ком говорит дочь, и усмехнулась. Несмотря на то что разговор, похоже, был тяжелый, она не теряла самообладания и даже сохраняла свой всегдашний, уверенный и немного насмешливый, вид. — А нас он не спешит навестить. Значит, он по-прежнему тебя любит?