Ну да, гениально, вздохнул Шарко, вытирая взмокший лоб.

Николя Белланже возвращался из глубины сада с телефоном в руке, лавируя между разбитыми черепицами. Он кивнул на картины:

– Хочешь у себя в квартире декор обновить? Они нам очень скоро понадобятся для экспертизы.

– Не беспокойся, завтра утром сам доставлю в лабораторию. Надеюсь, эксперты-криминалисты пятнадцатого августа работают?

– Да, но будут работать с прохладцей, как и везде.

Шарко сжевал сандвич, купленный в ближайшей булочной, и выдул большую бутылку воды. В своей пропотевшей одежде он чувствовал себя грязным, липким и, чтобы скоротать время, чистил мокасины, пока не израсходовал все бумажные носовые платки. Зато обувь снова заблестела.

Почти в восемь часов вечера термометр все еще показывал +29 °C. Повсюду сновали туда-сюда техники-криминалисты в костюмах белых кроликов, обливаясь потом и утирая взмокшие лбы. Офицеры судебной полиции из группы Белланже уже закончили первый рабочий день предварительного расследования и разъехались по домам.

– Ну, какие новости? – спросил Франк.

Николя Белланже порылся в карманах, скомкал пустую пачку из-под антитабачных пластырей и закурил сигарету. Его бежевый пиджак помялся, а рубашка вылезла из брюк. Он никогда не носил галстука, в отличие от Шарко, но часто был одет элегантно и довольно модно. Однако его можно было увидеть и в джинсах с рубашкой поло, хотя это случалось не так часто.

– Новости? Есть хорошие и плохие. В больнице наша наполовину слепая жертва совершенно застыла и ушла в себя. По словам психиатра, это что-то вроде кататонического синдрома. Короче, пока она не готова рассказать нам, что с ней произошло.

– Вот облом.

Не вынимая сигарету изо рта, шеф группы достал свой блокнот и принялся листать его.

– Не стоит ждать, что она нам вывалит все чохом… Ладно, послушай вот это. Медики, которые ее осмотрели, утверждают, что у нее на затылке довольно грубая татуировка. Наколото черными чернилами, цифры и буквы: «B-02.03–07.08-09. 11–04.19». Сомневаюсь, чтобы надпись сделали по ее просьбе, но пока понятия не имею, что это может значить.

– Черт, а я-то понадеялся.

– Давай, давай, смейся. Врачи тоже не понимают ее смысла.

– Тут наверняка нет ничего медицинского. Если бы не «В», можно было бы подумать, что это тираж лото.

– Как бы то ни было, они думают, что для начала ее побрили с ног до головы. Они судят по длине волос, везде одинаковых, и по другим признакам. Голова, руки, ноги, лобок – все было побрито…

Шарко так задыхался, что ему было трудно сосредоточиться. Он мечтал о том моменте, когда примет холодный душ, а потом уляжется вместе со своими сыновьями и будет глядеть, как кружит по комнате игрушечный паровозик «Куколка». Миниатюрные поезда масштабом 1:87 и дети так его успокаивали…

Пытаясь вновь обрести равновесие, он попросил у Белланже блокнот и еще раз просмотрел ряд наколотых цифр. На его взгляд, эта надпись была всего лишь бессмысленной галиматьей и могла оказаться чем угодно, как координатами галактики, так и ссылкой на главы Библии. Очевидно, его мозг тоже перегрелся.

– Известно, кто она?

– Нет. И никто никогда ее тут не видел. Что касается Оливье Макарё, то его не существует в природе. Фальшивое имя…

– В этом можно было не сомневаться. Мы имеем дело с осторожным типом. Ну кто еще будет держать в каменоломне запас консервов на целый год? Ему нравится все контролировать, ничего не оставлять на волю случая. Он орудовал у всех под самым носом. Может, в деревне кто-то что-то и заметил, но такого еще надо будет отыскать.

– К тому же прошло время, это работает против нас. В доме с тех пор успели пожить родственники владельца, раньше он был грязным, а теперь мыт-перемыт. Мы там не найдем ничего интересного, ни отпечатков пальцев, ни следов ДНК, я почти уверен. С подземельем маленькая надежда все-таки есть. Может, там отыщутся отпечатки на консервных банках, на ванне. Не знаю… У меня впечатление, что этот тип – призрак. Я попросил владельца дома прийти на Набережную для составления фоторобота, но он меня уже предупредил, что не очень-то его помнит. По его словам, Макарё всегда надевал темные очки и бейсболку, как только высовывал нос наружу. Что касается его машины, то она была самая обыкновенная. И разумеется, никто не потрудился запомнить ее номер.

Шарко посмотрел на бункер:

– А там есть что-нибудь новенькое?

– Интересная штука с камерой, установленной под землей. За хламом в бункере нашли усилитель Wi-Fi. Должно быть, он был нужен для того, чтобы передавать изображение на компьютер нашего Макарё. Но поскольку владелец после смерти отца обрезал телефонную линию, то Макарё пиратски подключился к линии соседей… Вот смотри.

Белланже показал Шарко сети Wi-Fi, уловленные его мобильным телефоном. Их было две. Заодно показал на два соседних дома метрах в двадцати – один справа, другой слева.

– Подключиться к Wi-Fi относительно легко, если доступ плохо защищен. Оба сигнала наверняка идут из этих домов.

– Значит, мы сможем отследить его выходы в Сеть, узнать, какие сайты он посещал.

– Скорее, то, что он передавал с помощью своего компьютера и этой камеры и, возможно, кому. При условии, что владельцы Wi-Fi разрешат нам обратиться с запросом к промоутерам. Частная жизнь пользователей Интернета слишком уж защищена, просто беда…

Он кивнул в сторону бункера.

– Там внизу ничего, кроме нескольких пятен крови, обнаруженных с помощью «Блюстара», и темных волос на матрасе. С виду, спермы нет… Мы взяли пробы, сфотографировали, но почти ничего другого сделать не удалось. Площадь слишком большая, и мы не уверены, что команды приедут послезавтра. Поглядим, а пока я предпочитаю, чтобы они сосредоточились на том, что у нас есть. В любом случае лаборатории завалены запросами, а у нас деньги кончились. Судья и дивизионный комиссар опять будут меня изводить этими историями о бюджете, если понимаешь, что я хочу сказать.

Шарко чувствовал, что у его шефа вот-вот сдадут нервы. А тот погасил сигарету о землю и теперь держал ее в руке. Потом раздраженно посмотрел на часы.

– Вот черт, уже… Мне пора возвращаться на Набережную. Похоже, я уже знаю, где проведу праздник.

– Тебе надо как-то расслабиться. Чувствуется, что ты… на пределе. Совсем вымотался.

– Обойдется.

– Это «обойдется» могло бы стать твоим девизом. Ну да, оно и обходится, пока не врежешься мордой в асфальт. Ты еще молодой, но не сжигай разом все свои антистрессовые предохранители. Запас, знаешь ли, ограничен.

Белланже раздраженно провел рукой по своим черным волосам. Шарко всегда думал, что для полицейского его шеф чертовски хорош собой. И что для некоторых это наверняка было настоящей катастрофой.

– Ну, не знаю… Думаешь, не стоит так упираться? Попозже что-нибудь решу насчет отпуска, а пока не к спеху.