Там, в другом мире, Эри спит так же крепко, как спала раньше здесь. Не заметив, что ее (или точнее сказать – ее тело?) перенесли в телевизор. Даже яркому свету ламп не проникнуть в бездну ее сновидений.

Человек Без Лица глядит на Эри спрятанными глазами. Вслушивается в ее дыхание спрятанными ушами. И он, и Эри Асаи сейчас заняты одним и тем же. Словно звери, что маскируются под окружающую природу, оба затаили дыхание, сбросили температуру, расслабили мышцы и заблокировали сознание. Нам даже чудится, будто изображение на экране застыло, но это не так. Мы наблюдаем их в реальном времени. Время течет одинаково по обе стороны экрана – как в комнате, так и в телевизоре. Это можно заметить по тому, как плечи мужчины поднимаются и опускаются при дыхании. Мы, так и не выяснив, что творится с двумя этими людьми, плывем с той же скоростью вниз по течению.

03:07 am

Зал ресторана «Скайларк». Безлюдно. Крикливые студенты сгинули. Мари сидит за столиком у окна и читает книгу. Очки сняла. Бейсбольная кепка на столике, сумка и джемпер на стуле рядом. Перед девушкой – полупустая тарелка с сэндвичами и чашка с травяным чаем. В зале появляется Такахаси. Без поклажи, руки свободны. Оглядывается, видит Мари, подходит к ее столику.

– Привет! – говорит Такахаси.

Мари поднимает голову, узнает и легонько кивает, не говоря ни слова.

– Если не отвлекаю… Можно с тобой посидеть?

– Пожалуйста, – ровным голосом отвечает Мари.

Такахаси садится напротив. Снимает плащ, стягивает свитер. Подходит официантка, он заказывает чашку кофе.

Официантка уходит. Такахаси поднимает руку и смотрит на часы:

– Три часа. Самое темное время. Ты еще носом не клюешь?

– Да нет, – говорит Мари.

– А я сегодня вообще не ложусь. Еще реферат здоровенный писать к утру…

Мари ничего не отвечает.

– Это мне Каору-сан сказала, что ты здесь.

Мари кивает.

– Ты извини, – говорит он. – Ну, за всю эту историю с китаянкой… Просто мы репетировали, а тут Каору-сан звонит на мобильник. Типа, кто у вас там по-китайски соображает? Сам-то я ни в зуб ногой… И тут про тебя вспомнил. Ну и говорю ей – загляни, мол, в «Денниз», там сидит девушка, Мари Асаи зовут, выглядит так-то и так-то, по-китайски болтает как Мао Цзэдун… Надеюсь, не сильно тебя нагрузили?

Мари поднимает руку к переносице и растирает пальцами след от очков:

– Да нет, все в порядке.

– Каору-сан тебе жутко благодарна. Прямо спасла, говорит. Ну, и вообще… Похоже, ты ей очень понравилась.

– Вы уже закончили репетировать? – меняет тему Мари.

– Перерыв, – поясняет Такахаси. – Вот, решил кофе выпить, чтоб не заснуть. Ну и заодно извиниться. Все-таки я тебе помешал…

– Чему помешал?

– Ну, не знаю… – Он пожимает плечами. – Мне показалось, что помешал.

– Здорово, наверное, музыку играть? – спрашивает Мари.

– О да. Играть музыку – почти то же самое, что по небу летать.

– Ты когда-нибудь летал по небу?

Такахаси улыбается. И так, улыбаясь, несколько секунд глядит на нее.

– Да нет, – наконец отвечает он. – Летать не летал… Это я так. Для примера.

– Хочешь стать профессиональным музыкантом?

Он качает головой:

– Я не такой талантливый. Играть мне, конечно, нравится. Просто до чертиков нравится… Но разве сегодня этим прокормишься? Кто-то умеет хорошо выполнять свое дело. А кто-то действительно творит по-настоящему. Между этими двумя умениями – огромная разница. Я, например, играю очень даже неплохо. Уважаемые люди хвалят. Это приятно. Но только и всего. Вот я и решил: доиграю до конца месяца – из банды уйду.

– Что же это такое – творить по-настоящему?

– Как бы лучше сказать… Проникая музыкой в сердце, приводить в движение физические тела. Тела слушателей – и свое собственное. И через это создавать ситуацию, когда все вокруг приходит в движение. Примерно так.

– У, как сложно…

– Очень сложно! – кивает Такахаси. – Вот почему я и решил завязать. Выйду на следующей станции и пересяду на другую линию.

– И что? Больше никогда к музыке не вернешься?

Он разводит руками:

– Может, и не придется…

– В фирму устроишься?

Такахаси качает головой:

– Нет. Служить не пойду.

– Чем же ты будешь заниматься? – спрашивает Мари, помолчав.

– Буду закон изучать. Всерьез. А потом сдам экзамен на адвоката.

Мари молчит. Но ее любопытство, похоже, слегка задето.

– Это, конечно, займет какое-то время, – добавляет он. – Вообще-то я числился на юрфаке. Но до сих пор из-за банды на лекции вообще не ходил. Если сейчас не налечь на учебу, догнать не получится. Большой мир – слишком непростая штука…

Официантка приносит кофе. Такахаси добавляет в чашку сливки, размешивает, звякая ложечкой, делает глоток.

– Если честно, я впервые в жизни решил всерьез чему-нибудь научиться. Хотя в школе особым лоботрясом не был. Не лучший ученик, но и не худший. Всегда вовремя соображал, что главное, что нет, потому и на экзаменах выкручивался неплохо. Уж это я умею. Так же и в институт поступил. Продолжай я в том же духе – устроился бы в приличную компанию. Потом бы женился, семью завел, как у всех… Так? Только однажды мне все это осточертело… Раз – и как отрезало.

– Ну а теперь чего? – осведомляется Мари.

– В смысле? Чего вдруг учиться решил?

– Ну да…

Такахаси берет в руки чашку и, прищурившись, смотрит на Мари. Словно заглядывает с улицы в дом через щелку в окне.

– Ты хочешь, чтобы я серьезно ответил?

– Ну конечно. Зачем, по-твоему, вопросы задают?

– Логично. Хотя многие спрашивают не ради смысла, а из вежливости.

– Не понимаю. Зачем бы я спрашивала из вежливости?

– Тоже верно… – Такахаси, задумавшись, звякает чашкой о блюдце. – Есть длинный ответ, а есть короткий. Тебе какой?

– Средний.

– Понятно. Ответ средней длины…

Он задумывается, подбирая формулировки.

– Два месяца, с апреля по июнь, я ходил в суд. В Токийский окружной суд на Касумигасэки. Задание было такое. Прослушать несколько процессов и составить рефераты для семинара. Э-э… Ты когда-нибудь бывала в суде?

Мари качает головой.

– Здание суда похоже на огромный кинотеатр, – продолжает Такахаси. – Список сегодняшних заседаний вывешивают на огромную доску у входа, а рядом пишут время, когда что идет. Выбирай, что интересно, заходи и слушай. Вход свободный. Только магнитофоны и камеры нельзя проносить. И еду. Разговаривать тоже запрещается. Кресла узенькие. Захрапишь – тут же предупреждение сделают. Хотя если учесть, что вход бесплатный, жаловаться не на что…