Ирка обернулась, ахнула и рискованно притиснула к груди спелый помидор.

Она соединила взглядом тело на полу и пустое место в ряду декоративных тарелок, украшающих стену над дверным проемом, и все поняла:

– Красота – это страшная сила!

– Вот зараза! – с нездоровым удовольствием обругала дерзкую девчонку пенсионерка Хлопова, не спеша возвращаться в свою квартиру.

Опыт подсказывал ей, что какая-нибудь другая зараза из числа безответственных жильцов непременно распахнет злосчастную дверь буквально через секунды.

Тамара Макаровна за восемьдесят лет неплохо изучила человеческую природу. Людям надо несколько раз подряд наступить на грабли, иначе до них не доходит.

Снизу действительно донесся металлический скрежет, наводящий на тоскливые мысли о темницах и склепах, но почти сразу за этим предательским звуком последовал умиротворяющий лязг, означающий благополучную смычку двери с косяком.

Бабушка Хлопова удовлетворенно кивнула и прошмыгнула в свои покои со скоростью, не оставившей никакого шанса насекомым агрессорам.

В соседней квартире Ирина Максимова, окаменевшая наподобие Буриданова осла (только на двух ногах), решала непростую морально-этическую задачу: кого ей спасать первым – свой фирменный борщ или незнакомого молодого человека?

Юноша лежал тихо, а вот содержимое сковородки и кастрюльки, напротив, активно привлекало к себе внимание нездоровым клокотанием и бульканием.

Ирка вышла из оцепенения, дерганым движением робота потянулась выключить конфорки и шагнула к телу на полу, по-прежнему прижимая к взволнованно вздымающейся груди забытый помидор.

Настойчивый стук в дверь вынудил ее продолжить движение дальше, нежели того требовала гуманная миссия сестры милосердия. Осторожно перешагнув через павшего гостя, Ирка прошла в прихожую и распахнула дверь, от полноты чувств забыв умерить свою богатырскую силушку. Распахнувшаяся дверь зацепила металлическую лестницу на стене, и та загудела, как церковный орган. Звук и без того негромкого выстрела это скрыло полностью! Однако бдительная бабушка Хлопова в своей квартире исправно отреагировала на своеобычный раздражитель.

– Дверь! – с радостной готовностью воскликнула она, торопясь вернуться на командно-сторожевой пост на лестничной площадке. – Ну, так я и знала!

Дверь соседней квартиры действительно была открыта всем ветрам, мухам и взглядам!

И ведь было на что посмотреть!

В символической раме дверного проема, являя собой передний план чертовски интригующей картины, замер некто в черном, включая шапку-маску, с пистолетом в руке. Чуть дальше, в прихожей, крупногабаритным ядром композиции лежало чье-то могучее тело («Ногами вперед!» – машинально отметила Тамара Макаровна). За ним, как речушка за горной грядой, извилистой линией протянулось еще одно тело, потоньше.

Шокированная пенсионерка громко ахнула. Некто в черном выпрыгнул из условной рамы эффектной картины и толкнул бедную старушку так, что та упала, заклинив собственным телом дверь своей квартиры.

Темная сторона силы определенно побеждала светлую!

Тамара Макаровна беспомощно лежала на спине, глотая воздух.

Граждане, лежащие по другую сторону лестничной площадки, тоже молчали как убитые.

Некто в черном беспрепятственно удирал, проворно пересчитывая ногами ступени.

И не было бы счастья, да несчастье помогло:

– Ж-ж-ж-ж!

Над запрокинутым лицом бабушки Хлоповой на тщательно охраняемую ею территорию цинично и нагло, на бреющем полете прошла огромная черная муха.

И вот тогда старушка Тамара Макаровна собрала последние силы и затянула:

– По-мо-ги-те!!!

Сон был тяжелый, вязкий – от такого скорее устанешь, чем отдохнешь, но и очнуться от него оказалось нелегко.

Я проснулась от слегка приглушенных криков «Спасите-помогите!» и хмуро подумала, что бабульке соседке в ее возрасте не следовало бы так сильно увлекаться детективами и триллерами. Что это она смотрит – прямой репортаж «Криминального вестника» из темной подворотни?!

Потом до меня дошло, что для телевизионной трансляции звук все же слишком громкий. У бабушки Хлоповой, это известно всем жильцам нашего дома, слабый разум, а не слух! Путаясь в пледе, я встала с дивана, вывалилась в прихожую и не поверила своим многострадальным глазам.

Моя лучшая подруга неподвижно, с закрытыми глазами, лежала на спине, бессильно раскинув руки и сжимая в одной из них испачканную красным поварешку… А на груди у нее широко растеклось кошмарное алое месиво!

– Ирусик!

Горестно вскрикнув, я бросилась к подружке.

– Что стряслось?!

«Снова кто-то неудачно упал на вилку?» – неуверенно предположил мой внутренний голос, смущенный присутствием столового прибора.

Я потрясла головой, прогоняя дурноту и попытку неугомонного воображения хоть как-то объяснить ситуацию.

Так и не решившись прикоснуться к Ирке, я побежала к телефону и вызвала сначала «Скорую», а потом милицию в лице Сереги Лазарчука.

Я бы еще, пожалуй, пожарных вызвала (в доме ощутимо пахло гарью) и заодно МЧС, но услышала за дверью чей-то плач, выглянула на звук и увидела бабулю Хлопову. Она сидела на пороге своей квартиры, держалась за ногу и всхлипывала, как обиженный ребенок. Мы обменялись безумными взглядами и невнятными репликами.

– Вы тут чего? – тупо спросила я.

– Чтобы вот, – плаксиво ответила Тамара Макаровна.

Я помогла ей подняться на здоровую ногу, а она погладила меня неповрежденной рукой по плечу и скупо похвалила:

– Молодец, живая!

И тут же снова встревожилась:

– А эти-то как?

– Эти?

Я оглянулась и почувствовала, как защемило сердце.

Ирка, конечно, дама крупногабаритная, ее массы на троих хватило бы, но говорить о моей подруге во множественном числе могла только чокнутая старушка. Я-то знала, что Иришка – единственная в своем роде! Единственная и неповторимая!

«Да уж, другой такой подруги у тебя никогда не будет», – щедро насыпал соли на свежую душевную рану мой внутренний голос.

Хлюпая носом, я отвела бабушку Хлопову в ее квартиру, усадила в кресло, пообещала, что скоро к ней заглянет доктор, и вернулась к себе – горевать над неподвижным телом подруги и дожидаться прибытия ментов и «Скорой». Дверь своей квартиры я оставила открытой (и на этот раз бабушка Хлопова не сказала ни слова против), а сама устроилась на полу у самого порога, чтобы видеть лестницу.

Службы быстрого реагирования, как обычно, не спешили, зато вызванного в частном порядке товарища майора долго ждать не пришлось. Очевидно, мой звонок помешал ему обедать – перепрыгивая через две ступеньки, Лазарчук на ходу дожевывал пирожок.