— Правда?

— Конечно. Зачем мне с тобой ссориться? Я не знаю, как у нас с тобой сложится в личном плане…

«Фу, как гнусно звучит!»

— …но я слишком большие надежды возлагаю на этот альбом, чтобы ссориться с деловым партнером.

Сергей осторожно приподнял ее голову и чмокнул в упрямо сжатые губки.

— И у меня, знаешь ли, нет желания делиться с кем-то красотой своей возлюбленной. Это хоть понятно?

— Проявление собственнического инстинкта мне понятно.

— Ну, хоть на том спасибо. Так что?

— Отвернись, пока я…

Она не стала продолжать, просто потрясла головой — что ж это я такое делаю?!

— Хорошо, я пока раскочегарю камин.

Сергей несколько минут сидел на корточках перед огнем, подкидывая дровишки. Позади было совсем тихо, словно он был в студии один. Сергей встал и, не поглядев в сторону сидевший на шкуре Ниоле, — а она там была? — пошел к камере.

Ниоле сидела на шкуре, опираясь на одну руку, вторую положив на бедро. Выглядело это очень красиво и совершенно не возбуждающе — плавная линия «плечо — талия — бедро — нога». Так, вероятно, и выглядела невинная ветхозаветная нагота.

— Не холодно тебе? — спросил Сергей, дабы заполнить паузу.

— Шутишь? — ответила она, чуть поворачивая голову. — Я тут спекусь.

— Вот так и сиди, а волосы закинь на спину.

Она подняла руку, чтобы выполнить его просьбу, а он успел сделать несколько снимков — человек выглядит естественнее, если не думает, что его фотографируют.

— Умница. Сядь теперь «русалочкой» — прямо перед огнем. Не горишь еще?

— Не горю, но тлею.

«Во-во, оно самое! У меня найдется чем потушить… Но это позже».

— Снято! — решительно сказал он. — Все свободны.

— И это все? — произнесла она, чуть оборачиваясь.

«Есть ли на свете слова, более оскорбительные для мужчины?!!»

— Да, а что же? — стараясь, чтобы голос его звучал возможно более сдержанно и печально, ответил он. — Снимков восемь — десять. Достаточно. Зачем больше, если они перестанут существовать еще до полуночи?

Ответа он, как и ожидал, не получил.

— Пойду поставлю чайник.

Сергей вышел на кухню, давая Ниоле возможность одеться и прийти в себя. Или наоборот.

Она появилась в кухоньке минут через пятнадцать. Сергей сосредоточенно мутузил джезвами песок в мангале.

— Кофе будешь?

— А чаю можно?

Он наконец поглядел на нее. Ниоле была одета в свитер, макияж был чуть стерт, волосы тщательно расчесаны.

— Да сколько хочешь.

Сергей отставил джезвы и принялся заваривать чай. Ниоле молчала, глядя на него. Он упорно держал паузу.

— А что у нас потом?

— Ну, как и решили… Поедем ко мне, поработаем за компьютером. Сроки же существуют… Кое-что решим на будущую неделю. Подходит?

— Подходит, — явно разочарованно согласилась она.

— Садись, чай готов.

Они оба мешали ложками в своих чашках и молчали.

— Я… что-то не так сделала? — наконец заговорила Ниоле.

«Ага, главное заставить ее почувствовать себя виноватой…»

— Ну что ты! — Сергей якобы через силу улыбнулся. — Просто я почему-то очень устаю от съемок. Сегодня-то еще ничего… А когда вокруг крутится человек десять! Пока их соберешь и расставишь… Ты ж сама руководишь людьми, знаешь. Тем более у меня каждый раз — новый, несработанный коллектив.

— Да, это сложно.

«Вот, рыжик, так держать… К концу вечера ты будешь считать себя источником всех моих несчастий и постараешься загладить вину».

— Ты попила?

— Да… Можно идти?

Они собрались и вышли. Снегодождь прекратился, развиднелось и приморозило. После душной мастерской оба с удовольствием вдохнули свежего воздуха.

— Ух, хорош морозец! — бодренько воскликнул Сергей. — Скоро Новый год…

— Покусаю, вредина! Я на море хочу!

Они проехали в полупустом метро и вышли наружу.

— Здесь недалеко. Но если хочешь, возьмем тачку.

— Ну что ты…

— Не торопишься? — поинтересовался Сергей.

— Да нет… Родители уехали, меня никто не контролирует.

«Ох, девочка, как ты вовремя проговорилась! А это не намек?! Ладно, посмотрим…»

Они зашли в его квартирку.

— Что-то это не похоже на холостяцкое жилище, — хитро прищурилась Ниоле, окинув взглядом прихожую, увешанную картиночками из ракушек и вышивками крестиком.

— Это бабулина квартира.

— А где бабуля?

— Я за нее. А она у мамы живет. Так удобнее. Но я это не убираю — мало ли что… Выгонит. Придется жить в студии. Ты проходи.

Сергей включил компьютер.

— А что мы сейчас делаем?

— Скачаем сегодняшний материал с карты на жесткий диск, после чего с ним можно будет работать.

Компьютер тужился, перемещая снимки, и наконец выдал меню.

— Сейчас выберешь сама, что своему любимому подарить.

— Какому любимому? — озадачилась Ниоле, уловив подвох.

— Лешеньке, какому ж еще.

— A-а, ладно. Дай я сама.

Сначала шли фотографии в прическе и гриме. Ниоле долго выбирала, щелкала «мышкой», прикусывала губы, что-то бормотала. Сергей терпеливо ждал, зная, что время работает на него. Ниоле выбрала четыре снимка, и они вывели их на печать. Приближался как логическое завершение отсмотр «нюшек».

Сергей открыл первую. Силуэт обнаженной Ниоле рисовался отблеском огня по контуру тела. Спину и круглую попку можно было только угадать. Волосы светились ореолом медного оттенка.

— Ну и чего ты боялась? — чуть насмешливо обернулся к ней Сергей. — Все очень скромненько. Никакая инквизиция не придралась бы.

Ниоле глядела на экран даже чуть разочарованно.

— Ни за что бы себя не узнала.

Он вывел следующие снимки, где Ниоле, подняв руку, поправляла волосы. На некоторых оранжевым треугольничком слегка вырисовывалась ее грудь.

— Вот и всех дел-то. Сейчас на подиуме девчонки через раз топлесс ходят, и никого это не смущает.

— Да, ничего особенного. Красиво, да. Но не грязно… Ты мастер.

— Я тебе говорил. Стоило кукситься…

Она что-то еще хотела сказать, но Сергей специально не стал поощрять ее. Он, ловко бегая пальцами по клавишам, перегнал все ее снимки на дискету, вынул, написал на этикетке «Ниоле-2» и положил на стол.