– Да нет, – я даже удивился, что он подумал об этом всерьез. – Это проще. Развлекуха. Мы собирались, назначали друг друга магами, рыцарями там, эльфами и эльфийками, прекрасными дамами, орками. И, ну играли в игру по сценарию. Не строгому сценарию, не спектакли, а так. Импровизация. Вроде как на компе в стратегию, только вживую. Но это такой, поверхностный взгляд. На самом деле все сложнее. Это такой способ самореализации, познания себя и мира. В экстремальной ситуации и, вообще, в ситуации, которой быть не может. Проверка силы характера, если хотите.

– Делать вам не фиг было, – Рубан даже скривился.

– А, – Шарый вдруг расцвел. – Знаю! Это те придурки, что с деревянными шпагами бегают? И толстые и некрасивые девки изображают хрупкие нежные создания? Был у меня такой знакомый! У него просто крыша слетевшая была. А ты что, тоже такой? Никогда бы не подумал…

– Да нет, – я пошел на попятную. Мне стало стыдно. – Я так, пару раз там участвовал. Девушка моя этим увлекалась, ну и я тоже…

– А, понятно…,– Рубан сказал, что понял, но непохоже было на то, что он действительно понял. – Это как в карты, только для тех, кто в карты играть не может научиться. Протез жизни.

– Ну, вроде, – я не хотел развивать идею. Хоть и было мне слегка досадно и обидно за ролевиков. Там нормальные ребята в основном были… Опять это гадкое липкое слово – были. И нету никого, кто теперь вспомнит об этих ролёвках. Да и к месту ли эти воспоминания? В десятке метров от свежей могилы полицая и в сотне от разбитого истребителя. Может быть, принявшего последний бой на Земле. В лесу полном гадости, желающей смерти человеку просто так.

– А кто такой зервудак? – вспомнил я новое, услышанное от полицаев, слово. – Что за зверь?

– А кто его знает? – Рубан пожал плечами, – Не слыхал. Придумывают страшилки. И без зервудаков тошно.

Все замолчали, уставившись на умирающий костер. Легкая сытость клонила ко сну. И ни у кого не возникало мысли опять обсудить ночное дежурство, вообще, ничего, кроме желания закрыть глаза, желания всепоглощающего, тяжелого до тошноты.

– Мужики, а вот в истории, наверное, были моменты, когда всем людям приходил полный гаплык на земле? – я, очевидно, был самый сноустойчивый. – Как вы думаете, почему люди все-таки выжили?

– Выживали и выживали себе, – Шарый говорил с трудом. – А сейчас взяли и не выжили. Как динозавры. Вон, египтяне выжили? Не выжили. Итити всякие, этруски. Все меняется… Вот и мы не выживем.

– Так что, полицаи одни выживут? – эта мысль меня почему-то потрясла. – Все, кто был честный, умный, верный долгу и слову, кто не предавал, кто любил – тех под пули? А выживут полицаи?

– Выживает сильнейший, – мрачно произнес Кулик. – А они – оказывается, сильнейшие.

– Не верю, – что я ещё мог сказать?

– Ну и не верь, – Игорь тоже включился в беседу. – Вера это дело бестолковое. А они не верят, они себе на уме. Все, кто себе на уме – выживают. А ты, вероискатель, сгниешь под зубами белок и бешеных коров.

Я не ожидал, что они такие пессимисты. И замолчал, захотелось немного подумать, побыть одному. Но не так одному, как заключенный в колонне идущей на работу, а так вот – перед костром в кругу света. Да нет, наверное, все-таки в кругу товарищей. Уже не в силах сопротивляться сну я завалился на мягкую прошлогоднюю хвою. Хрен с ними с белками. Хотя… Ведь не трогали они меня, только с легким писком от моих пинков разбегались, когда я летчика с дерева снимал. Шипели и отскакивали. Вот видишь. Меня боятся. Спать…

Холодная, сладкая и прозрачная вода неслась прямо со скалы на меня. Я пытался открыть рот и напиться, мне казалось, что я выпью сейчас весь это водопад. Я тянулся к воде руками, и поток воды разбивался о ладони и не достигал моего лица, не попадал в рот. От этого хотелось пить ещё больше, а тут прямо из падающей струи стали выскакивать гадкие рыбы. Таки худые, как длинные ремни, и зубы у них были розоватые и резцы впереди, как у зайцев. Я понял – сейчас они меня сожрут… Я пытался убежать, но вода катилась по моим рукам и становилась вязкой, не отпускала меня. Я вырывался – не получалось, я закричал и рванулся изо всех сил. И естественно, проснулся. Уже рассвело. Костер не подавал признаков жизни, но еще хранил тепло. Ребята мирно спали. Кто где, лишь бы поближе к костру. Я посмотрел на часы – скоро шесть. В шесть подъем, а что если приедут эти? Проверять, а все спят? Так шлепнут же! И меня первого. Я не разбудил.

– Эй, люди! – тихо позвал я. – Вставайте, утро уже.

Единственный, кто отреагировал на мои слова, был Женя, он разлепил один глаз, нашел им меня и тихо пробурчал:

– Ты совсем сбрендил? Начальник тоже мне, – и отрубился.

– Паааадъем!!! – я заорал просто по-звериному. Никогда не думал, что у меня такой гнусный голос может получится. – Строиться!

Резкий окрик подействовал, все вскочили как ошпаренные. И сразу опустились на землю. Реакция была примерно как у Жени.

– Так мужики, – я не стал дожидаться, пока все опять заснут. – Если сейчас приедут полицаи и увидят, что мы тут дурака валяем, можете догадаться, что будет.

Это подействовало, как ушат холодной воды. Я ожидал, что начнут бурчать: «Ой, да кто там приедет, да, что ты такой трусливый?» Но, наверное, время, проведенное в лагере, стимулировало фантазию и представить последствия сумели все и достаточно ясно.

У родника поплескали в лицо водой, опять, как и вчера, посетовали на отсутствие котелка. И позавтракали земляникой. Вечером было как-то не до нее. Потом, посоветовавшись, решили замести некоторые следы. Раздули костер, накидали веток и сожгли все кости и шкурки, оставшиеся от вчерашнего банкета. Пришлось костер развести, как следует, чтобы не воняло жженым. Зачем давать повод для подозрений?

Потом начали изображать работу – пилить мелкие деревья на примерно обозначенном вчера участке. Как раз вовремя. Полицаи не заставили себя долго ждать. Гул знакомого микроавтобуса мы услышали издалека. Приехал не только начальник Зубо, но ещё штук пять полицаев. Все при полном вооружении. Мы, как положено, построились и я, тоже, как положено, доложил Зубе, мол, все в порядке, за вчера-сегодня мы предали земле безвременно погибшего строителя. И вручил ему документы и пистолет. Жалко было пистолет. Но вдруг он числился?

– А костер зачем? – Зубо задал, как мне кажется, неуместный вопрос.

– Во избежание повторного нападения агрессивной фауны и неуправляемой флоры.

– Умного из себя корчишь? – Зубо, по-моему, понял мою иронию, а может, и нет.

– Происшествия были? – не прекращал он допрос.

– Были, – я не мог не сказать о пилоте. – Обнаружен мертвый труп погибшего военного летчика и обломки его самолета. Тело также предано земле во избежание привлечения.

Наверное, должность обязывает. Никогда не мог подумать, что из меня, как дерьмо из канализации, будет плавно литься подобная речь. Даже не задумываясь, я нес эту чушь.