Ничего не было слышно, кроме звуков леса — белки гонялись друг за другом по стволу сосны, цокая коготками, над головой, овеваемые ночным воздухом, потрескивали ветви. Будь он склонен держать пари — а он был к этому склонен, — он бы поспорил на долг Филиппа, что миссис Маккиннон придет в этот маленький укромный уголок на лужайке, отказавшись от бессмысленной надежды дождаться дилижанса, — придет еще до того, как туман сгустится до такой степени, что больше не будет видно даже серпика луны.

Он снова услышал крик совы, только теперь ближе, и встал, чтобы собрать еще топлива для костра.

Пронзительный женский вопль ворвался в мирный вечер, как нож. Артур отреагировал не задумываясь — выхватив из кобуры пистолет, он бросился к ней, отчаянно пытаясь рассмотреть что-нибудь за пределами небольшого круга света, отбрасываемого костром. Он даже не понял, что она бежит к нему в своем черном платье, пока не заметил, как мелькнула ее дурацкая сумка, когда она на бегу врезалась в него. Она крепко обхватила его за шею и спрятала лицо у него на груди. Он постарался не потерять равновесие.

— Грабители! — в панике крикнула она, прижимаясь к нему изо всех сил.

Он крепко обнял ее дрожащее тело и уставился в темноту.

— Успокойтесь, ну успокойтесь же. Вздохните и расскажите, что вы видели.

Она покачала головой, и пряди ее волос, пахнущие лавандой, попали ему в рот.

— Я не видела. Я слышала. Я их слышала! — лепетала она, задыхаясь, а потом, все так же впиваясь в него мертвой хваткой, слегка отодвинулась, чтобы увидеть его лицо. Глаза у нее были круглые, как блюдца из голубого фарфора. — Какой-то треск… и какой-то свист! Я уверена, что они на той стороне дороги!

Треск. Артур подавил улыбку.

— Тихо, — прошептал он, прижав палец к губам, чтобы она замолчала. Она буквально перестала дышать; ее губы были совсем рядом с его подбородком. Мгновение спустя он услышал цокот белок и отдаленный крик совы. Миссис Маккиннон выдохнула воздух прямо ему в шею.

— Вы это слышали? Это белки, миссис Маккиннон. Лес кишит ими.

Она ничего не ответила; руки ее соскользнули с его шеи. Он немного отклонился и посмотрел на нее. В слабом свете костра было видно, что глаза у нее зажмурены, губы слегка раскрыты, лицо побледнело. Ему стало жаль ее, и он успокаивающе погладил ее по спине.

— Не хотите ли немного со мной посидеть?

Она кивнула, отошла и провела рукой по щеке неловким, застенчивым жестом. Сунув пистолет в кобуру, Артур направился к огню.

— Я тоже сначала испугался непривычных звуков, пока не увидел этих милых зверюшек, — солгал он.

Слабо улыбнувшись, миссис Маккиннон взяла свою сумку, устало подошла к маленькому костерку и опустилась на землю, точно черное облако, поставив сумку на колени. В первый раз с момента их злополучной встречи он заметил, какой у нее утомленный вид. Наверное, этот день дался ей нелегко — одна среди абсолютного безлюдья.

Он оставил ее ненадолго, чтобы набрать еще дров. Положив их в костер, он снова уселся под деревом. Миссис Маккиннон, сосредоточенно нахмурив лоб, рылась в сумке. Шляпку она где-то потеряла, и ее волосы цвета ночи блестели в свете костра, особенно те густые пряди, что, выбились из строгого пучка на затылке.

Она была очень недурна собой. Не выдающаяся красавица, но весьма приятной внешности. Самым замечательным в ней были глаза; носик был симпатичный и дерзкий, полные губы — цвета неспелой сливы… Да, действительно, очень, очень недурна. Можно даже сказать — красавица.

— Бисквиты, — проговорила она, развязывая узелок, который достала из сумки. — Мэй, моя родственница, — это она мне Их положила. — Она смущенно захихикала и пригладила волосы. — Наверное, решила, что в Данди я умру с голоду.

— Так вы приехали из Данди? — спросил он. Его вдруг заинтересовало, какие дела привели к тому, что миссис Маккиннон оказалась в столь отчаянном положении.

Она кивнула, но объяснять ничего не стала. Сунув руку в узелок, она достала то, что называла бисквитом, и протянула ему.

Скорее это можно было бы назвать лепешкой. Артур улыбнулся и с благодарностью принял угощение.

— Очень вкусно, особенно если добавить к ним сливки и джем. Благодарю вас. — Он погрузил зубы в лепешку — и застонал от восторга. Хотя лепешка пробыла в узелке бог весть, сколько времени, она была рассыпчатой и нежной и прямо таяла во рту. — Господи, — пробормотал Артур, откусывая второй кусок. — Пища богов! Передайте от меня комплименты вашей Мэй, миссис Маккиннон.

И тогда она улыбнулась. Это была та улыбка, которая мгновенно пленила его на дороге, — она походила на сверкающую вспышку тепла. Эта улыбка… да, именно от этой улыбки молодая вдова становилась необычайно хорошенькой.

— Замечательные бисквиты, правда? Мэй делает их каждую субботу для Большого Ангуса. — Миссис Маккиннон откусила от своего бисквита небольшой кусочек и стала медленно жевать.

— Ангус? Это что же, ваш сын? — спросил Артур. Она вспыхнула и покачала головой.

— Это муж Мэй, вот кто. У меня нет детей. — В ее голосе слышалось легкое сожаление.

— Значит, вы давно вдовеете, — высказался он, не подумав.

— Восемь месяцев.

Восемь месяцев. Срок никакой. Бедная девочка — она, конечно же, все еще сильно горюет. Но ведь он-то до сих пор переживает из-за смерти Филиппа, хотя и прошло уже три года. Артур посмотрел на хорошенькую вдовушку, и ему снова стало жаль ее. Так молода — и уже пережила смерть любимого человека. Такая хорошенькая — и так страдает.

— Я очень сожалею о вашей утрате. Она удивленно вскинула глаза.

— О! Благодарю вас, но мой муж очень долго болел. Слава Богу, теперь он обрел покой.

Значит, бедняга страдал. Жуя бисквит, Артур подумал — как она пережила это? Леди Уайтхерст выдержала долгое и мучительное умирание мужа, заведя роман с его грумом. При мысли об этом он потряс головой — по некоей пока неясной причине он не мог поверить, что женщина, стрелявшая в него, настолько бессердечна.

Потом они некоторое время молчали; он съел два бисквита, она — один. Когда он жестом отказался от третьего, она аккуратно завязала в узелок два оставшихся и сунула его в сумку, после чего уютно устроилась под своими широкими юбками, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Преимущество его положения позволяло ему видеть ее стройный стан и прямые плечи. Она казалась сильной и здоровой. Теперь Артур жалел того, кого гнусная болезнь вырвала из объятий такой женщины, как миссис Маккиннон.

Помолчав, она спросила:

— А вы что, живете в Шотландии? Артур фыркнул.

— Ни в коем случае! Я приехал уладить кое-какие дела моего друга.

— Это где-то здесь?

— Да. Неподалеку от Питлохри.

— А-а. — Она кивнула. — Это еще немного к северу, но здесь ходит дилижанс.