Олин вышла из комнаты Рита на шум и тут же подскочила к Рамилии. Никандр сонно провел пальцами по глазам, устало поднялся из кресла и направился навстречу женщинам, принюхиваясь.

— Странный запах, — заметил он.

— Что там? — поинтересовалась Олин возбужденно, пытаясь снять крышку с котелка голыми руками. — Ай!

— Осторожно! Горячо! — предупредила её Рамилия. — Не знаю. Она у себя закрылась и в одиночестве что-то варила.

— Наверняка что-то действенное, — довольно кивнула девушка, вытягивая рукав своей рубахи и через него берясь за ручку крышки.

— Вареной курицей пахнет, — заметил Фавий, принюхивающийся так же, как и Никандр.

Олин заглянула в котелок, взяла с подноса на столе ложку, помешала и разочарованно выдохнула:

— Куриный бульон?

Никандр быстро приблизился, заглянул в котелок, отобрал ложку у лекарши, помешал, попробовал. Это действительно был всего лишь куриный бульон, а не какое-то чудодейственное зелье, которое они, затаив дыхание, прождали целый час.

— Она смеется надо мной! — возмутился мужчина, бросив ложку в варево.

— Говорят, куриный бульон очень полезен при простудах, — заметила управляющая, взбесив Никандра ещё сильнее.

— Странно, — прошептала Олин в замешательстве. Кажется, она не ожидала от своей обожаемой Госпожи подобной шутки. А вот Рамилия, судя по сжатым губам, с трудом сдерживала смех. — Ну ладно. Давайте его.

— Что ты делаешь? — возмутился Никандр.

— Дам это Господину Риту, — ответила девушка, всё ещё морщась от непонимания шутки Ламии.

— Это куриный бульон! Чем он ему поможет?

— Ну… может, Госпожа туда каких-то травок добавила?

— Каких? Там только петрушка плавает!

— Всё равно дам, — ответила девушка упрямо. — Куриный бульон при простудах и правда…

Никандр не стал дослушивать её неуверенное бормотание до конца и вылетел из комнаты. Шутка королевы показалась ему не столько смешной, сколько унизительной и неуместной в подобной ситуации, когда жизнь дорогого ему человека стоит на кону. В Никандре клокотало бешенство, когда он несся по коридорам замка в сторону входа в подземелье королевы, где побывал накануне вечером. За ним следом бежала Рамилия и кричала что-то о том, чтобы он остановился, о том, что он неправильно понял королеву, о том, что наверняка произошло недоразумение и наутро оно обязательно разрешится, но Никандр не прислушивался к крикам женщины.

Он быстрым шагом приблизился к входу в подземелье, около которого дежурили две стражницы. При виде него они встали плечом к плечу перед дверями. Из темноты выступили оскалившиеся большие кошки.

— Нельзя! — возмутилась Рамилия, махнув на пантер. — Ваше Величество, давайте вернемся. Уверена, вашему другу уже стало лучше…

— С дороги! — обратился Никандр к девушкам на страже. Те не сдвинулись с места. — Расступитесь или я вас раскидаю в разные стороны, как котят! — пригрозил он.

Стражницы как по команде положили руки на мечи. Рамилия ахнула.

— Перестаньте! Пропустите его! Он не причинит вреда королеве. Он безоружен.

— Но… — попробовала возразить одна, а вторая шёпотом поинтересовалась у Рамилии:

— А она ему? Тетушка Дарана сказала оберегать не столько Ламию, сколько гостей…

— Всё будет нормально. Никто никому вреда не причинит. Возникло недопонимание, и король только хочет прояснить ситуацию. Да ведь, Ваше Величество?

— Да! — рявкнул Никандр.

— Отойдите, — приказала Рамилия, кивнув стражницам.

Те с сомнением, но всё же расступились. Мужчина схватил один из факелов и толкнул дверь, начиная спускаться в подземелье. Когда же очутился там, направился не к кабинету королевы, а в противоположную сторону — к дверям, из-под которых лился свет. Толкнул створки и застыл на месте, мигом растеряв весь свой пыл и злость.

Перед ним стоял стол, на котором лежало вскрытое мужское тело. Ламия находилась по другую сторону от трупа. В одной руке она держала один из органов, явно извлеченный из груди мертвеца, а пальцы другой, измазанные в алой крови, с аппетитом облизывала.

— Никандр? — удивлённо спросила она, достав палец изо рта.

Мужчина снова взглянул на труп, на орган в руке королевы, на окровавленные пальцы, которые она даже не попыталась спрятать или отвести от лица, попятился, наткнулся на Рамилию, развернулся, чуть не столкнулся со следующими за ними стражницами и пантерами и побежал обратно к выходу из подземелья.

— Ваше Величество! — растерянно крикнула ему вслед управляющая, а затем возмущенно обратилась к королеве: — Ламия?!

— Что? — услышал король удивлённое восклицание королевы. — Что случилось?

НЕДЕЛЕЙ РАНЕЕ…

— Что, прямо так и сказала? — переспросил Никандр, недоверчиво хмыкнув. — Ты свечку держала? Или твоя мать протоколировала смерть этой Махлат?

К рассказу новой знакомой мужчина отнесся так же недоверчиво, как и к другим слухам, которые уже слышал о королеве. Однако на этот раз её история в основных фактах совпадала с тем, что знал он сам о Салии и её правителях. Отец Никандра не раз ругал правление своего соседа Лареля, как и его поступок в отношении королевы Заны, которую сам он называл «здравомыслящей и благородной дамой», а также расправу над сыновьями.

— Ламии было двенадцать лет, когда на её глазах умерла мать, напоследок наславшая на неё страшное проклятье. Мама говорила, что Махлат схватила дочь за шею с такой силой, что Ламию с трудом вырвали из её рук. Ей в лицо она и прокричала страшные слова, плюясь кровью и раздирая кожу девочки ногтями.

Никандр закатил глаза и недоверчиво улыбнулся потолку, а его ночная сказочница тем временем продолжала:

— На проклятье до поры до времени никто не обращал внимания. Махлат вместе с её очередным ребёнком захоронили в семейном склепе, Ламии залечили раны на шее, а королю предложили срочно жениться вновь. Вот только Ларель, одержимый женщинами с самой молодости и блюдущий странную верность во время брака с Махлат, отказался. Он очень скорбел по умершей жене, за короткий промежуток времени сильно состарился и так больше и не посмотрел в сторону другой женщины. Люди и раньше поговаривали, что Махлат приворожила его, а после того, как он отверг самых завидных невест…

— Может, ему просто уже было не двадцать лет? — сквозь смех предположил Никандр. — Вот и пропал весь интерес, — заметил он и ещё сильнее расхохотался. — И зачем Махлат его привораживать, если она только страдала от него?

Девушка запнулась и задумалась над его словами.

— Нестыковка получается, — заметил мужчина.

— Ну-у… я не знаю. Так в народе говорят, это не я придумала, — добавила, словно обидевшись за его веселье.