– Неужели только я? – спросила она. – Или все такие же – трусливые, лицемерные, слабосильные примиренцы?

Дэниел сделал шаг назад. Дурнота опять навалилась на него.

– Ты сам посмотри, что происходит вокруг. Все ищут любви, а найти не могут.

Дэниел судорожно моргнул. Может, признаться прямо сейчас? Нет, это невозможно. Она его убьет. Он обвел кухню взглядом. Вон сколько у нее всяких штуковин, и она знает, как ими пользоваться.

– И что это за сила такая, которая может им в этом отказать? – продолжила она. – Кто им позволил? Что они знают? В конце концов, все, в чем люди нуждаются, – это немного любви, привязанности. Им нужен полноценный чувственный опыт. Они хотят удовлетворения! Я права?

Он где-то читал, что на самом деле жены не хотят ничего знать. И Джей Ди говорил то же самое. Они не хотят ничего знать. Не хотят, не хотят…

Джасмин ударила кулаком по столу. Дэниел подскочил на месте.

– И вечно одно и то же – никакого жира, никакой соли, этого нельзя, того нельзя. Это просто начало конца. Люди должны получить то, в чем нуждаются. Ты со мной согласен, Дэниел?

Лицо Дэниела от облегчения залилось краской. Она говорила о еде. Конечно, господи. Да. Фу ты, конечно, о еде.

– Согласен. Разумеется, согласен. Да, да, да, – проговорил он и выскользнул из кухни.

Проснувшись утром. Карим потянулась в постели и начала думать о предстоящей вечеринке. Там будет Трой. Темноволосый, с черными-пречерными глазами. У него такие длинные ноги и крепкие руки. И он поведет ее наверх, и они закроются в спальне, и он уложит ее на постель и сделает это. И она станет женщиной. Совершенно взрослой сексуальной женщиной. Она будет ходить по вечеринкам, и никто не посмеет спросить ее: «Ты все еще девственница?» «Девственница, девственница». «Кого ты ждешь, дева Мария? Своего бога?» И все будет так классно, и он будет классный. И дело будет сделано.

А потом они спустятся вниз, и все обо всем догадаются. Она будет просто неотразима, и все девчонки помрут от зависти, потому что она потеряет невинность именно строем. И они выпьют вина или чего-нибудь другого, чтобы отпраздновать такое событие. И он отвезет ее домой, и нежно поцелует в губы, и будет смотреть ей вслед, пока она не войдет в дом. И она придет сюда, в эту комнату. Ляжет в постель. Но будет уже другой. Она будет женщиной. Настоящей стопроцентной женщиной. Наверно, ей придется что-то поменять в комнате. Как выглядит комната настоящей женщины? Ну, прежде всего надо выкинуть плакаты. У настоящей женщины должны быть предметы настоящего искусства. Она сходит на блошиный рынок и купит картину. Настоящую. Написанную настоящей краской. Маслом. Может, попросить биде в свою ванную? Ведь настоящие женщины всегда пользуются биде. Ее мать не пользуется. Но это ее мать.

Карим осторожно поднялась с постели. Сегодня вечером она станет женщиной. Она пересмотрела одежду в шкафу. Что ей лучше надеть в последний день детства?

Джасмин проснулась. Ее рыхлое тело наполнилось жизнью, напружинилось и пришло в полную готовность. Она лежала в постели, слушая, как, ударяясь о стенки фарфоровой ванны, льется вода из душа, и представляла, что под душем стоит она сама, а не Дэниел.

Она слышала, как Дэниел выключает душ, вылезает из ванны, набирает в рот лосьон для зубов и тщательно, стараясь восстановить пошатнувшуюся репутацию своих зубов, полощет их. Избавляется от мускусного запаха старения. Наверняка и у нее самой по утрам попахивает изо рта. Но Джасмин и не старалась с этим бороться, считая, что хороший глоток горячего кофе начисто уничтожит самый неприятный запах. Дверь открылась. Джасмин лежала, с головой укрывшись одеялом, как саваном. Она слышала, как Дэниел задергивает занавеску в ванной и втискивается в новые черные джинсы. Потом послышался звук закачавшихся в шкафу вешалок – он взял рубашку – и звук выдвигаемого ящика – искал носки. Заскрипел пол – взял ботинки и вышел за дверь. Тело Джасмин неистовствовало. Фланелевый пододеяльник нежно ласкал ее бедра. Пуговицы застежки, будто пальцы, трогали ее правую ягодицу, простыня шелестела быстрым горловым шепотом. Джасмин закрыла глаза и разочарованно застонала.

Нелегка жизнь женщины среднего возраста. Являешься на званый обед, убив перед этим уйму времени на прическу и выбор соответствующего наряда, и ощущаешь себя бесполым существом, потому что все внимание достается какой-нибудь молоденькой ненакрашенной девице в платье без бретелек из магазина «Гэп». Друзья мужа держатся с тобой так осторожно и отстраненно, будто ты превратилась в неприкосновенного евнуха, да и у тебя они вызывают соблазна не больше, чем очередная порция посуды у посудомоечной машины.

Самое большое сексуальное удовлетворение Джасмин получала теперь от ежемесячных визитов в парикмахерскую. Перед мытьем и укладкой парикмахер массировал ей затылок и делал это с такой силой и рвением, что Джасмин начинала подвывать от удовольствия. Посетительницы парикмахерской поглядывали на нее поверх своих «Космо» и «Гламуров», но ей было наплевать. Она полностью отдавалась его толстым настойчивым пальцам и энергичным прикосновениям, дожидаясь момента, когда экстаз окатит ее голову и тело горячим потоком солнечного света.

Была, разумеется, своя приятность и в семейной жизни. Улыбки в доме. Или спонтанные походы в ресторан, где она, с любопытством посматривая на щебечущие юные парочки, ощущала себя по-настоящему взрослой. Или сюрпризы-угощения в день рождения, потому что муж оказался единственным членом семьи, которого ей удалось научить не только брать, но и давать. К тому же стабильность, кто от нее откажется? Уверенность в том, что если случилось пукнуть в постели, то следующей ночью муж непременно вернет долг.

Джасмин встала и пошла вслед за Дэниелом на кухню. Она открыла буфет и начала выкладывать на стол все, что нужно для хлеба. Вот чего ей хотелось сегодня. Она испечет хлеб. На дрожжах, горячий, намажет его сверху маслом или будет макать в оливковое масло. Солоноватый, с хрустящей корочкой, с орехами или луком. Пшеничный, ржаной, кукурузный. Основа жизни. Материя жизни. У-у, детка, подумала про себя Джасмин, высыпая манную крупу в разведенные дрожжи, звучит прямо как заголовок статьи в разделе «Питание».

Но сегодня новый день, и у нее новые планы. Надежда возродилась. Она не позволит Генри от нее отделаться. Генри, который съест и дерьмо, если полить его шоколадом. Да что он вообще понимает? Нет, на сей раз она возьмет верх. Найдет своего собственного издателя. Сама пойдет в народ. Все дело в управлении. Контроль производства, распространения, капитала. И никаких посредников. Сама будет командовать.

И вообще, думала она, с яростью замешивая тесто на мраморной доске, она все возьмет под контроль – карьеру, отношения с дочерью и постель. Особенно постель.

Сквозь запорошенные мукой ресницы Джасмин оглядела кухню. Куда Дэниел засунул свою «Клетчатку номер один»? В конце концов, никому еще не удавалось с легкостью сочетать карьеру и семейную жизнь. Она всегда, надо признать, была очень сосредоточена на своей карьере. Но этого и следовало ожидать. Еда – это серьезный бизнес. Вот ей и приходилось относиться к нему серьезно. И сейчас более, чем когда-либо, она обязана выиграть сражение. Ведь вся жизнь состоит из сражений. И самое долгое из них – семейная жизнь. Люди, думающие иначе, просто обманывают себя. Конечно, иногда приходится отдавать больше, чем получаешь. Даже часто. Чаще всего. Но отдавать в законном браке – удовольствие. Тернистое удовольствие. Вот, нашла правильное слово. Тернистое удовольствие.