— У него с собой портфель, — продолжает информировать она мать, которая варит на кухне кофе.

Судья, с ладонью козырьком над глазами, пристально осматривает дом. Идет было к воротам, но вдруг отступает назад.

— Он что, заблудился?

— Не выдумывай, — отсекает Марч, ставя на обеденный стол кофейник и две фарфоровые чашки.

Она подходит к Гвен у окна и машет Судье. Тот успокоено машет ей в ответ и проходит в ворота.

— Готова спорить, в молодости он был весьма недурен собой, — присмотревшись, заключает Гвен.

Марч в ответ недовольно фыркает.

— Ты чего?

— Когда ты наконец поймешь: нельзя судить о людях по тому, как они выглядят.

Странно, но в детстве она действительно никогда не обращала внимания, как статен и красив Билл Джастис. Теперь Марч в самом деле припоминает, как ее отец нередко дразнил своего компаньона по поводу клиенток, которых тот упорно предпочитал клиентам мужском пола.

— Ему вообще-то за семьдесят.

— Ну и что с того? Когда-то он был клевый парень, — гнет свое Гвен. — Он и сейчас, как для старика, очень даже ничего.

— Прекрасный денек для середины октября, — произносит, ступив на порог, вместо приветствия Судья. — Однако нам придется, увы, употребить его на печальное мероприятие.

Он целует Марч в щечку, снимает пальто и, войдя в гостиную несколько встревоженно осматривается — повсюду стоят картонные ящики, полные вещей Джудит.

— Я полагала нужно все осмотреть, — спешно объясняет Марч.

— Да-да, конечно.

Судья садится, Марч ставит перед ним кофе.

— Вы не поверите, какие вещи отыскались. — В ее руках голубая лента.[9]— Это Алана. Со школьного дискуссионного клуба.

— Ах, Алан, Алан, — качает головой Вилл Джастис. — Человек, разрушивший собственную жизнь.

Гвен смотрит невидящим взглядом в окно, механически тягая из упаковки и отправляя в рот мятные миланские бисквиты. Последние слова Судьи заставляют ее встрепенуться.

— Разрушил, да? — живо интересуется она. — Как, полностью?

— Гвен! Она даже никогда его не видела, — опять обернулась к Судье Марч. — Считаете, нам нужно его навестить?

— Он не захочет тебя видеть. Даже дверь не отворит.

В одном из ящиков сверху виден шелковый шарф. Его оранжевые пятна, если приглядеться, — узоры лилий. «Надо же, совсем как те, что растут у меня во дворе», — удивлен Судья.

— Сколько ты еще думаешь здесь пробыть?

Гвен перестает жевать и замирает, боясь упустить хоть слово из ответа матери.

— Еще с неделю, — бросает Марч взгляд на овеществленную квинтэссенцию всей жизни Джудит. — Так много дел, и столько всего осталось в доме из моих вещей и Алана. Вон там, например, в двух ящиках с мансарды, упакованы все мои свитера. Представляете: все, начиная с тех, которые я надевала в детский садик!

— Ричарду, кстати, тоже надо было прилететь с тобой, — вдруг прерывает ее Судья.

— Нет-нет. Зачем?

Марч торопливо подливает ему кофе. Упоминание о Ричарде заставляет ее вздрогнуть. Ощущение такое, будто она, непонятно как, уже обманывает мужа. Мансарда. То, что она туда постоянно поднимается, — вот в чем проблема. Перед ней по-прежнему, как наяву, серебрящаяся пыль, слышен скрип осторожно закрываемой двери, и чувствует она там себя так, как будто Холлис рядом.

— У него сейчас занятия, экзамены посреди семестра. Не мог же он все бросить и поехать.

— Мне мало интересно, какие там у него занятия. Он не должен был позволять приезжать тебе сюда, одной.

Гвен ставит на стол свой пакет бисквитов. Этот старикан явно интереснее, чем она думала.

— Не желаете бисквит? — предлагает Марч в надежде сменить тему разговора.

Билл Джастис угощается. А затем, когда в его руках остается маленький кусочек, вдруг коротко свистит.

— Систер, Систер,[10]— зовет он.

Марч и Гвен переглядываются.

Судья опять свистит, поводя в воздухе куском бисквита, затем его лицо принимает крайне опечаленное выражение.

— А где собака? — спрашивает он и, видя недоумение Марч, в сердцах бросает бисквит на стол. — Вот дьявол! Куда она запропастилась?

Он встает и идет к выходу, в передней надевает пальто. Марч и Твен спешат следом.

— Зимой у Джудит была собака. — Судья с усилием дышит и никак не может отыскать в карманах ключи от машины. — Вестхайлендский терьер.

— Терьер?

— Да, маленькая белая собачка, — раздраженно поясняет Джастис. — Видели ее?

Теперь Марч действительно припоминает, как Джудит говорила что-то о собачке, которую ей подарили на Рождество (планируя ехать к ним в Калифорнию на День благодарения, она все беспокоилась, каково придется ее любимице в конуре).

— Этой ночью на веранде что-то скреблось, — заинтригованно сообщает Гвен, но под сердимыми взглядами матери и Джастиса торопливо мотает головой. — Но это оказался кролик.

— Я понятия не имела ни о какой собаке, — оправдывается Марч. — Здесь нет ни следа ее присутствия.

— Вот дерьмо, — роняет вполголоса Судья.

У Марч — озноб по коже. Так не похоже на Билла Джастиса выражаться подобным образом. Может, позабыть о собачке миссис Дейл и впрямь ужасный (и даже уголовно наказуемый) проступок?

Судья протягивает руку, берет с вешалки собачий поводок (обе они, оказывается, его попросту не замечали) и, не попрощавшись, выходит.

— Может, она уже померла по нашей нерадивости, — произносит Гвен печально и в тоже время с каким-то упреком, будто виной всему не кто иной, как мать.

— Осмотри весь двор, — натягивает свитер на ходу Марч, — а я пойду с Судьей.

Билл Джастис уже дает задний ход по подъездной дорожке, но Марч успевает подбежать и постучать в стекло. «Сааб» останавливается, и она садится. Они медленно едут по дороге с открытыми окнами, зовя Систер, маленькую белую собачку.

— Я как-то не думала… — оправдывается Марч.

Хотя проблема как раз в другом: она слишком много думала, да не о том о чем нужно бы. Просто, как и раньше, Холлис занял в ее душе чересчур много места.

— Я была так расстроена кончиной Джудит, — пробует объяснить она.

Не слушая, Судья вглядывается в тянущийся вдоль дороги кустарник. Поворот с трассы — они сворачивают в город и едут так медленно, что обгоняющие их автомобили раздраженно сигналят. Окна в машине открыты. Судья и Марч попеременно свистят и кличут. Шоссе, проселки, улицы Дженкинтауна, школьный двор, парк, госпиталь Святой Бригитты… У маркета «Красное яблоко» — кабинка телефона-автомата. Судья выходит позвонить Баду Горасу из отдела по контролю за животными. Тот уверяет, что никаких сообщений о белой собаке не поступало. Наконец Судья решает ехать Глухую топь. Исподволь пунцовеет небо, обозначились первые несколько звезд, будто кто-то швырнул за край мира пригоршню серебра.