– Ну как? Вы готовы? – Примерно так же муж мог окликнуть свою жену, когда им было давно пора отправляться в гости.

Но измученный взгляд Барли был по-прежнему устремлен на засохшие цветы. Казалось, он видел в них всю свою жизнь, каждый неправильный поворот и неверный шаг – от и до. Затем, когда Мерридью уже потерял всякую надежду, Барли стал рассовывать по карманам куртки весь свой хлам, как будто проделывая привычный ритуал перед отправлением на охоту: сложенный бумажник, набитый неоплаченными чеками и использованными кредитными карточками; паспорт, потемневший от пота и частых путешествий; блокнот и карандаш, которые он всегда держал под рукой, чтобы записывать перлы алкогольной мудрости, а после, протрезвев, поразмышлять над ними. Завершив эту процедуру, он выложил на стойку крупную купюру с таким видом, словно деньги ему долго не понадобятся.

– Мануэль, посади майора в такси. То есть помоги ему спуститься по лестнице и забраться на заднее сиденье. И заплати шоферу. Сдачу оставь себе. Пока, Грейви. Спасибо за приятный вечерок.

Выпала роса. Узкий месяц задирал рога среди влажных звезд. Они спустились по лестнице – Мерридью шел впереди, предупреждая Барли, чтобы он не оступился. Гавань была полна блуждающих огней. У тротуаpa ждал черный лимузин с номерными знаками дипкорпуса. Рядом в темноте беспокойно томился Брок. Поодаль стояла вторая машина, ничем не примечательная.

– Это Эдди, – познакомил их Мерридью. – Эдди, боюсь, мы задержались. Надеюсь, вы позвонили?

– Давно, – сказал Брок.

– Надеюсь, Эдди, дома у вас все в порядке? Малыши уложены и так далее? И супруга не задаст вам жару?

– Все в порядке, – пробурчал Броктоном, который означал «заткнись».

Барли забрался на переднее сиденье, уперся затылком в подголовник и закрыл глаза. Мерридью сел за руль. Позади него неподвижно застыл Брок. Вторая машина медленно отъехала от тротуара – так трогаются с места опытные сотрудники наружного наблюдения.

– Это что же, вы в посольство ездите такой дорогой? – спросил Барли сквозь кажущуюся дремоту.

– Видите ли, дежурный забрал телеграмму к себе домой, – подробно объяснил Мерридью, будто отвечая на необычайно глубокомысленный вопрос. – Боюсь, скоро нам вообще придется по воскресеньям баррикадировать посольство от ирландцев. К тому идет. – Он включил радио. Скорбно застонал низкий сочный женский голос. – Фадо[3], – объявил Мерридью. – Обожаю фадо. Пожалуй, поэтому я и здесь. Даже уверен, что поэтому. Когда я просил направить меня сюда, то упомянул фадо. – Свободной рукой он принялся дирижировать. – Фадо, – объяснил он.

– Вы из тех, кто крутился около моей дочери и задавал ей дурацкие вопросы? – спросил Барли.

– Боюсь, мы всего лишь торговые представители, – сказал. Мерридью, продолжая самозабвенно дирижировать. Но внутренне он был сильно обеспокоен осведомленностью Барли. «Слава богу, что они, а не я, – подумал он, ощущая на правой щеке неукротимый взгляд Барли. – Если нынче Управлению приходится иметь дело вот с эдакими, так избави меня бог от работы на родине».

Они сняли городской дом английского банкира, бывшего сотрудника Службы, у которого был еще один дом в Синтре. Все устроил старик Палфри. Никаких официальных резиденций, чтобы потом к ним нельзя было придраться. К тому же тут играло роль и обаяние старины. Фонарь из кованого железа, который вешали на дышло кареты, освещал сводчатый вход. Гранитные плиты покрывала насечка, чтобы не скользили подковы. Мерридью позвонил. Брок на всякий случай встал за спиной Барли.

– Здравствуйте. Заходите, – приветливо сказал Нед, открывая огромную резную дверь.

– Ну, а мне, пожалуй, пора, – сказал Мерридью. – Прекрасно, потрясающе. – Продолжая вести заградительный словесный огонь, он унесся к своей машине, прежде чем кто-либо успел ему возразить. Вторая машина неторопливо проехала мимо, будто один хороший знакомый, проводив темной ночью другого до его порога, пошел дальше своим путем.

* * *

Некоторое время под внимательным взглядом Брока, отступившего чуть в сторонку, Нед и Барли безмолвно оценивали друг друга, как дано только англичанам одного роста, одного сословия и с одинаковой формой головы. И хотя внешне Нед был воплощением английского самообладания и уравновешенности, то есть чуть ли не во всем – полной противоположностью Барли, а Барли был угловат и весь как на шарнирах, и его лицо даже в состоянии покоя дышало решимостью проникнуть в суть вещей, тем не менее у них было достаточно общего для взаимного узнавания. Сквозь закрытую дверь доносились приглушенные мужские голоса, но Нед словно не слышал их. Он провел Барли по коридору в библиотеку и сказал: «Сюда», а Брок остался в прихожей.

– Вы очень пьяны? – спросил Нед, понизив голос, и протянул Барли стакан ледяной воды.

– Нет, – ответил Барли. – Кто, собственно, меня похитил? Что происходит?

– Меня зовут Нед. Сейчас я вам все разъясню. Нет никакой телеграммы, и ваши дела не в большем беспорядке, чем всегда. Никто никого не похищает. Я из английской разведки. Как и те, кто ждет вас в соседней комнате. Однажды вы выразили желание работать у нас. И теперь можете нам помочь.

Воцарилось молчание, Нед ждал ответа Барли. Нед был ровесником Барли. За двадцать пять лет под разными именами и в разных обличьях он не раз открывал нужным ему людям, что он – агент английской разведки. Но впервые его собеседник не проявил ни малейшего удивления – ничего не сказал, не замигал, не улыбнулся, не попятился.

– Я ничего не знаю, – произнес Барли.

– Ну, а если нам хотелось бы, чтобы вы кое-что выяснили?

– Выясняйте сами.

– Не можем. Только с вашей помощью. Поэтому мы и здесь.

Отойдя к книжным шкафам, Барли наклонил голову набок и, прихлебывая воду, стал вглядываться поверх своих круглых очков в названия книг.

– То вы торговые представители, то вдруг шпионы, – сказал он.

– Почему бы вам не переговорить с послом?

– Он дурак. Я учился с ним в Кембридже. – Он взял книгу в тяжелом переплете и взглянул на фронтиспис. – Дерьмо, – произнес он презрительно. – Библиотека покупалась на вес. Чей это дом?

– Посол удостоверит мою личность. Если вы спросите его, сможет ли он сыграть в четверг партию в гольф, он ответит, что не раньше пяти вечера.

– Я в гольф не играю, – ответил Барли, снимая с полки еще один том. – Собственно, я ни во что не играю. Я отказался от всех игр.

– За исключением шахмат, – заметил Нед, протягивая ему раскрытый телефонный справочник. Пожав плечами, Барли набрал номер. Услышав голос посла, он улыбнулся насмешливо, хоть и чуть озадаченно. – Пузан? Это Барли Блейр. Может, сыграем в четверг партию в гольф? Ради твоей печени.

Кислый голос ответил, что до пяти часов он занят.

– Пять не годится, – возразил Барли. – Ведь тогда играть придется в темноте… Идиот, повесил трубку, – пожаловался он, встряхнув умолкнувшей трубкой. И тут увидел на рычаге руку Неда.