Несмотря на успех IV танкового корпуса СС 25 января, надежды на смыкание клещей в тылу 4-й гв. армии были более чем призрачными. Атаки III танкового корпуса у Замоля и I кавалерийского корпуса у Бичке были безуспешными. Корпусу Гилле удалось прорваться на 10 км на фронте около 5 км. До Замоля нужно было пройти еще столько же, до Бичке — даже немного дальше. Не исключено, что аналогичный успех с глубоким прорывом мог быть достигнут немцами в случае концентрации усилий в северо-восточном направлении. Т. е. решение Гилле продолжать наступление на Будапешт, возможно, было более подходящим, чем идеи Балька об окружении советских войск к северу от Веленце. В середине дня 26 января между командующим 6-й армией Бальком и командиром IV танкового корпуса СС Гилле состоялся следующий разговор:

Огнеметный танк Pz.III (Flamm), брошенный экипажем во время боев под Будапештом. Февраль 1945 года. Машина имеет двухцветный камуфляж, номера и кресты отсутствуют. На башне и «стволе» имеется приспособление для наводки огнемета на цель, изготовленное из проволоки. Танк принадлежал 351-й роте огнеметных танков (АСКМ).

«БАЛЬК: Мы должны справиться здесь со своей задачей. Это теперь имеет решающее значение. Каково здесь (у Каяцосентпетер) положение?

ГИЛЛЕ: Этот мост, вопреки первоначальным сообщениям, проходим для танков. У нас здесь есть небольшой плацдарм.

БАЛЬК: Это очень хорошо и очень важно. Как вы здесь продвигаетесь (атака на запад)?

ГИЛЛЕ: В 12.10 установлена связь между обеими боевыми группами. Последнее донесение поступило в 13.50.

БАЛЬК: Мы должны здесь пробиться. Это решает все или мы здесь погибнем».

Каяцосентпетер это населенный пункт южнее Валь. Судя по всему речь вдет о переправе через реку Вали т. е. плацдарм был захвачен на ее восточном берегу, немного севернее шоссе на Будапешт.

Интересно, что впоследствии Бальк обрушился на Гилле с обвинениями в том, что мост у Каяцосентпетер был захвачен вопреки приказу и тем самым силы наступления были «распылены». Также Бальк обвинял Гилле, что наступление было задержано на 36 часов. Однако все это уже было «разговорами на лестнице» т. к. обстановка вскоре изменилась кардинальным образом.

Если бы немецкое командование ставило себе ограниченную задачу вывести из окружения будапештский гарнизон, то разумнее было бы не менять направление наступления корпуса Гилле. Сосредоточенный удар в направлении Будапешта, скорее всего, привел бы к такому же 10-км вклинению, но сутками ранее. Оставшиеся в Буде немецкие и венгерские части могли бы организовать прорыв и соединиться с частями корпуса Гилле. Усилить выходящую из окружения группировку можно было рейдом бронегруппы из состава одной из танковых дивизий эсэсовского корпуса аналогично рейду Пайпера под Харьковом в феврале 1943 г. В принципе возможность прорыва будапештского гарнизона еще оставалась даже после поворота на северо-запад. Хотя в этом до Вали дошла бы явно меньшая часть гарнизона. В любом из этих двух вариантов сражение за Будапешт можно было завершить эффектным недо-поражением (полу-победой), которым после войны можно было бы гордиться и воспевать в мемуарах об утерянных победах.

Однако Бальк и Велер ставили себе куда более амбициозные задачи. Здесь нельзя не упрекнуть Балька в чрезмерном и безосновательном оптимизме в оценке обстановки. Он знал как о сосредоточении сил против его южного фланга (18-й танковый корпус), так и о перевозках через Дунай свежих сил под Будапешт. Логичным выводом из этих данных было бы заключение о сомнительных перспективах удержания занятых позиций до Дуная. Соответственно наиболее разумным сценарием становилось «бей и убегай» т. е. деблокирование гарнизона и отход вместе с ним на исходные позиции. Однако смены стратегии до начала советского контрнаступления не произошло. Пожалуй единственным оправданием для Балька может быть оценка его действий как попытки улучшить общую обстановку за счет присланных резервов (IV танкового корпуса СС). С неизбежным падением Будапешта он мог быть отобран у группы армий «Юг» и отправиться куда-нибудь еще. Тем более что в конце января 1945 г., когда рухнул фронт на Висле, подходящих мест для ввода в бой элитных эсэсовских соединений имелось в избытке. В этом случае разгром максимального числа соединений противника мог облегчить жизнь группы армий после изъятия у нее рождественского подарка в лице двух эсэсовских дивизий.

75-мм противотанковая самоходная установка Panzerjager 38(t) Ausf.M («Marder III»), уничтоженная артиллерийским огнем. Район озера Балатон, февраль 1945 года (АСКМ).

Так или иначе, времени реализовать задуманное у немцев уже не оставалось. С 9.00 25 января в подчинение Г. Ф. Захарова передавались 104-й стрелковый корпус (66, 151-я стрелковые и 3-я гв. воздушно-десантная дивизии) и 23-й танковый корпус. Эти соединения были переброшены со 2-го Украинского фронта и переправлялись через Дунай южнее Будапешта. С их помощью предполагалось нанести мощный контрудар и ликвидировать угрозу деблокирования будапештского гарнизона. По плану контрнаступление должно было начаться 28 января, но немецкий прорыв 25 января несколько спутал планы командования 3-го Украинского фронта. Две бригады 23-го танкового корпуса были незамедлительно брошены в бой для ликвидации немецкого прорыва. Сражение перешло в следующую фазу.

Завершающие бои многих операций часто остаются в тени поворотных моментов сражений. Поворотный пункт оборонительных боев, решающий контрудар или переход противника к обороне оказываются подобны последним кадрам мелодрамы — герой и героиня сливаются в поцелуе и дальше по экрану идут титры. Дальнейшее существование героев, совместное проживание и походы в супермаркет никого уже не интересуют. Война в большей степени похожа на производственный процесс, нежели на любовный роман. В данном случае восстановление фронта не только показательно само по себе, но и является необходимой прелюдией к следующему сражению-мартовским боям, отражению удара 6-й танковой армии СС. Кроме того, успешное оттеснение немцев от Будапешта определило незавидную судьбу остатков гарнизона города.

Трофейный венгерский танк «Turan» II, захваченный в пригороде Будапешта. Февраль 1945 года (АСКМ).

Иногда бои под Балатоном называют вторым Курском. Но по законам жанра не обошлось без «Прохоровки» т. е. контрудара по плотной группировке противника, приведшего к большим потерям. Как и в случае с Прохоровкой контрудар наносился свежим, только что прибывшим в состав фронта соединением. Переданный в распоряжение Толбухина со 2-го Украинского фронта 23-й танковый корпус А. О. Ахманова получил приказ переправиться на западный берег Дуная к исходу 24 января. Однако в связи с ледоходом большая часть корпуса собралась на правом берегу только к утру 25 января. В сравнении с изрядно истрепавшимися к концу января механизированными соединениями 3-го Украинского фронта вновь прибывший корпус выглядел более чем внушительно — 153 Т-34 и 21 ИСУ-122.