– Да? – прочти не разжимая губ, прошептал он.

– Да. Я намерена убить тебя, разрезать на крохотные кусочки, а потом получить деньги по твоей страховке.

В ее словах была только доля шутки.

Мэдди поняла, что в ее чувствах к Александру Дрейку произошел крохотный сдвиг. Ничего радикального. Скажем так: если вчера было Рождество, то сегодня наступил день раздачи подарков.

Английские званые обеды – это форма садопережевывания. До переезда в Лондон единственный рецепт приготовления званого обеда, который знала Мэдди, заключался в том, чтобы вечером приехать к одной из своих подружек. Курсы Пру Лейт так и не научили ее ублажать желудок, поэтому она продолжала кормить Алекса рыбными палочками и консервированной кукурузой со взбитыми сливками. Когда Алекс спросил ее, почему она никогда не готовит для их друзей, Мэдди ответила, что не хочет отвечать за непредумышленное убийство.

Однако во имя любви люди способны на подвиги. Ван Гог отхватил себе ухо. А один король отрекся от престола. Вот и Мэдди по первому требованию принялась готовить званый обед на семерых гостей, для людей, которые были ей совсем не по душе. Пока она, жуя карандаш, читала «Возвращение из преисподней», ей в голову пришла неожиданная мысль: возможно, мисс Панкхерст[22]привязала себя к рельсам ради чего-то большего, чем права женщин.

* * *

Как только Алекс уехал на премьеру своего фильма – благотворительный показ, вся выручка от которого должна была пойти в фонд избрания в парламент женщин-политиков, – Мэдди тут же позвонила Джиллиан.

– SOS, – без предисловий заявила она. – Лети ко мне. И захвати пресс для чеснока.

– Послушай, Мэдлин, что за блюдо ты готовишь? – Освободив место на кухонном столе, Джиллиан пристроила свою задницу между горчицей и майонезом.

– Да кто его знает. Две пары изо всех сил пытаются зачать ребенка. Брайс уже позвонил и сообщил, что на этот раз они планируют девочку, поэтому Имоджин можно только… я забыла… а, яички летучих мышей и проросшие зерна пшеницы. Соня и Рок-Звезда, без сомнения, нацелились на мальчика и будут есть только тибетский сладкий укроп и «Молтизерз».[23]

– Просто подай одним розовую еду, а другим – голубую.

– Ага. И лимон для фаталистов, которые делают первую попытку.

– Вот это другой разговор!

– О Боже, меня уже тошнит. Взгляни, что мне всучил мясник. Волнистых попугайчиков. – Обе с подозрением уставились на поднос с перепелками.

– Расслабься. Не все так плохо. – Джиллиан неторопливо вытащила из своей сумки бутылку вина. – Если они сгорят, мы скажем, что приготовили блюдо кейджанской кухни.[24]– Она сжала бутылку коленями и ввинтила штопор. – А если будут недожарены, мы назовем их суши. – Она с громким хлопком выдернула пробку. – Договорились? – Джиллиан закатала рукава и, спрыгнув со стола, принялась помогать Мэдди, фаршировавшей перепелок. – Между прочим, я принесла тебе «Кто есть кто», – с деланным равнодушием добавила она.

– Джиллиан, я же говорила тебе. Я больше не участвую в твоих сафари.

– Ну, хотя бы просмотри по диагонали, – мягко настаивала она. – После твоих приключений в Уимблдоне эта книжка может оказаться очень полезной. Я имею в виду, что тебе нужно многое узнать о сложности английских условностей, – добавила она, засунув указательный палец в птицу. – Я отметила самые актуальные страницы.

– Джиллиан, если мы не поторопимся, нас ждет самая настоящая катастрофа.

Джиллиан постучала ногтями по огромной книге.

– Нет, вот где рецепт катастрофы, – сказала она, но Мэдди не поняла намека.

Обе были по локоть в перепелках, когда в квартиру влетел Алекс, свежий и радостный. Он оглядел Джиллиан с таким же подозрением, с каким посетитель закусочной смотрит на обезьяньи мозги, которые ему подали в комплексном обеде. Мэдди представила их друг другу.

– Ах, – Джиллиан протянула руку, облепленную крохотными косточками перепелок, – Рыцарь в твидовых доспехах.

– Ах, Большая-белая-охотница-за-мужьями, – отпарировал Алекс.

– Гм, дайте пройти. – Вернувшись за фужерами, Мэдди обнаружила, что ее возлюбленный и лучшая подруга все еще стоят над миской с перепелками и пожирают друг друга глазами. – Все в порядке? – осведомилась она, внимательно оглядывая их.

– О, да, замечательно, – солгал Алекс. У нас дела идут на лад, как в очаге, в котором разожгли огонь.

* * *

– Зачем ты пригласила ее? – раздраженно спросил Алекс, когда они с Мэдди вышли из гостиной на кухню. – Она абсолютно не к месту.

Стильная кухня была такой крохотной, что, стоя в центре, можно было дотянуться рукой до каждой стены.

– Почему? Не того класса?

– Мэдди, твоя подруга Джиллиан сделана из материала более низкого сорта. Ты, любимая, создана из шелка, – Алекс уклонился от свисавшей с потолка смертельно опасной кухонной утвари, – хотя и сырца. Она же на сто процентов искусственная. Господи, да ее отец был торговцем оружием!

– Но при чем тут ее отец? – Мэдди выразила свое возмущение, яростнее застучав ножом по разделочной доске. – Я оцениваю людей по внешнему виду. – Она обошла Алекса и направилась к раковине. – Во всяком случае, она честная. Она хотя бы знает, что тщеславна, ограниченна и зациклена на самой себе.

– Что ты этим хочешь сказать? – Алекс последовал было за Мэдди, но натолкнулся на колоду для рубки мяса и взвыл дурным голосом.

– Я просто ненавижу, когда твои друзья строят из себя Мать Терезу. То тебе пожертвования в «Оксфам»,[25]то дар Вацлаву Гавелу – и все думают, что они монополизировали рынок Человеческих Трагедий.

– Они хоть что-то пытаются сделать. Что до Джиллиан Касселлс, для нее трагедия – это, ну, не знаю, помада на зубах.

Мэдди отправила в измельчитель отходов крохотные печенки, сердечки и прочие жизненно важные органы, оставшиеся от перепелок.

– Эта тварь, Хамфри, претендует на звание прогрессивного социалиста. Да его беспокоит только то, как за столом распределяется вино, и женщины. – Мэдди щелкнула включателем, и возражения Алекса потонули в скрежете измельчителя, перемалывавшего кости. – На, – предложила она, протягивая мизинец, измазанный в чем-то сером, – попробуй.