точно не течет кровь, что странно. У любого человека после таких ранений должны кровоточить раны, но у нее нет, как и у Катрины.

– И что же, мальчик? – насмехается над ним ведьма.

– Мне стоило тебе сказать спасибо, – Вальтер холодно улыбается, медленно сжимая руку в кулак, – хотя бы за то, что с твоей помощью получу трон и страну в придачу.

Его рука загорается родовым огнем, спалить все вокруг – самое простое решение проблемы. Вон даже Провидица стоит на месте со снисходительной улыбкой на губах, как будто подзывает Вальтера к себе.

– Хочешь, я расскажу тебе о Миле? Я ее знала куда лучше, чем ее мать. Да что там, я и была для нее матерью! Но, увы, эта маленькая оплошность помешала мне и сыграла со мной глупую шутку. Эта мерзавка в последний момент захотела убежать с третьесортным магом, можешь в такое поверить?

В каждом слове ведьмы злость, ненависть и боль, что не скрыть никакой иллюзии. Вот только маска на лице Вальтера трогает меня куда больше.

– Третьесортным? – повторил он с иронией, слегка пожав плечами, словно ему плевать.

– Поверь мне, мальчишка, ты никогда не сможешь быть уверен, что трон твой. Знал бы ты, сколько раз корона ускользала из моих рук, сколько раз ее у меня забирали, очень бы удивился. Однако, боюсь, что ты слишком туп, как и твоя подружка, чтобы понять, что все кончено.

– Все, и правда, кончено, – соглашается как-то спокойно Вальтер, и я замечаю, что его взгляд направлен на другой берег озера.

Там вдали мерцает свет от факелов, много света, так много, что кажется, вот-вот начнётся рассвет, а не глубокая полночь. Армия, она уже тут! Сердце ускоряет темп, пока наблюдаю во взгляде мага ликование. Он уверен в себе, в своей победе и в том, что обещала ему метка. Она и мне обещала, лгала и отчасти насмехалась, называя женой этого человека, пускай и став некой Синей ведьмой. Все это ложь, как и то, что она пообещала ему. Но маг верит, несмотря на то, что мы не знаем, а не по наши ли души эта армия идет?

Если уверенность мага объясняется его самоуверенностью, то чем объясняется уверенность ведьмы? Она резко бросается на него, размахивая кинжалом, словно сделала это специально. Синий огонь подхватывает, опаливая, ее одежду, пока Вальтер сжимает запястье с кинжалом. Они борются, а затем ведьму охватывает белое пламя, и я вдруг понимаю, зачем она выводила нас с Вальтером из себя. Провидицу обуяло белое пламя, а затем меня ослепило от количества света, исходящего от них. Он буквально проникал сквозь ладони и веки, выжигал глаза, да и не только их. Катрина трупом, коим, по сути, и является, свалилась на землю. Сейчас должен последовать взрыв, и все в округе исчезнет, как тогда на полигоне. Но тогда там была Клара, моя чудесная подруга, которой и не такое под силу, а сейчас здесь лишь я и эти двое. Я не помню, как мы с министром сцепились на полигоне, но великолепно помню, к чему это приведёт: к тотальному уничтожению всего в радиусе нескольких сот метров. Вот для чего ведьма это делала: хотела избавиться от армии, и у нее это получится. Взрыв не тронет нас, но всё остальное исчезнет, люди умрут, много людей.

Я должна что-то сделать, моё тело уже не трясет от холода, наоборот мне жарко, настолько, что кажется, горю, но огня нет. Несколько шагов к ним как непреодолимое препятствие, но я делаю их, почти ослепнув. Когда армия сгорит, уже ничто не остановит ведьму, запасного плана по избавлению мира от этой дряни не будет, поэтому я просто обязана ее остановить, чем или кем она бы не являлась.

Свет ослепляет меня окончательно, на ощупь хватаю ведьму за плечо, почему-то знаю, что она не сможет ничего сделать. Моя кожа горит, будто меня коптят в дыму, но руки на удивление тверды, как и намеренья. У меня не получается пробить ее кожу рукой, потому засовываю ее в рану, которую проделала раньше мечом. Не чувствую ничего, разрывая ткань и влезая в ее грудную клетку по запястье, чтобы достать до сердца. Молодого сердца, которое еще бьется, даже когда я вырываю его из груди ведьмы и сжимаю, чувствуя, как оно пульсирует в моей руке. В нем сила, оно свежее и в крови, в отличие от внутренностей этой твари, потому что сердце не ее, а ведьмы. В нем энергия, которую некромантка черпала, чтобы жить так долго, хотя и то, что она владела родовым огнем тоже как-то связано с причиной ее долголетия. В этой пульсирующей плоти сила ведьмы, возможность руководить людьми, но мне это не нужно, я лишь хочу ее убить. Сжимаю руками бьющееся сердце, и оно брызжет кровью, я повторяю это действие несколько раз, пока от сердца не остается кровавое месиво. Свет погас, но я понимаю это не сразу, а лишь когда возвращается зрение, и я вновь обретаю способность видеть, сразу же натыкаясь взглядом на лежащих на земле Вальтера и Провидицу. Точнее то, что от нее осталось – мерзкую оболочку и кости, покрытые гнилым вонючим мясом. Одни светлые волосы сохранились идеально.

– Вальтер? – бросаюсь мужу, тормошу его, но он не просыпается.

Возможно, с ним то же самое, что и со мной было после той вспышки? А, может, и нет, нужно узнать. Судорожно нащупываю пульс, сердце бьется ровно, да и я в порядке, так что жить будем. Весь берег сгорел, от шатра и тел ничего не осталось, даже лёд на озере растаял. Армия разделилась и, судя по мельтешащим на противоположном берегу огонькам, вынуждена обходить озеро. Что будет, когда они окажутся здесь? Что будет, если узнают, что я ведьма? Куда сильнее меня волнует вопрос, что будет, когда Вальтер очнется? Я окажусь где-то далеко, под замком до самых родов, а затем он заберет у меня моё дитя, и я больше его не увижу. Все что ждет меня, если я останусь с Вальтером, я чувствую, знаю. Маг – моё наказание, сладкая боль для моего сердца, которую я не смогу снять, а значит, я должна уйти. Спрятаться так далеко, как только смогу, исчезнуть из его жизни, чтобы защитить и себя, и ребенка от того, что он может сделать с ним, с нами.

Я должна…

Ловлю себя на том, что поглаживаю его