— Не выйдет, — выпалила Южная Акватория и погрозила пальцем Северной Европе. — Вы у нас больно ловкий, но я вижу, куда вы клоните, и я скажу «нет». Не выйдет.

— Куда он клонит? — спросила Центральная Америка.

— Он хочет, чтобы мы открыли движение эдмонтонских поездов.

— Только без меня, — быстро сказала Азиатская Акватория Тихого океана.

— Ни в коем случае, — поддержала их Восточная Азия. — Мы сейчас заперли Декстера. Надо его тут держать, а вы должны усовершенствовать наблюдательные приборы и выследить его.

— Да ведь он невидимка! — вспылила Северная Америка. — Вы сами видели, что произошло на Центральном вокзале Нью-Йорка. Нет таких приборов, которые ловили бы в потусторонье.

— Если мы не откроем движение поездов, то обречем Эдмонтон и всех его жителей на одержание, — заявила Западная Европа. — И, весьма возможно, он еще и выскочит из вселенной. Вспомните, что случилось с Кеттоном на Мортонридже. Вот что они могут сделать с нами.

— Такой исход вполне вероятен, — сказала Северная Акватория. — Мы и раньше это обсуждали. Лучше потерять один арколог, если можно будет спасти остальные.

— Но нам не обязательно делать это, — настаивала на своем Западная Европа. — Когда Декстер передвигается, он становится видимым. В этот момент он уязвим.

— Его не видно, — возразила Южная Акватория. — Мы знаем, что он передвигается, только по разрушениям, которые он за собой оставляет. Ну вот, для примера, Эйфелева башня. Так что поймать его мы не можем.

— Нужно хотя бы попытаться. Мы ведь ради этого и существуем. Если мы из-за политической трусости не можем защитить Землю от единственного одержимого, когда у нас есть такая возможность, то мы ничего не стоим.

— Я на такие высокопарные слова не покупаюсь и никогда не покупалась. Может, вам эта черта перешла по наследству, но я этого начисто лишена. Мы сформировали Би7 исключительно из эгоистических соображений. Причем вы тогда этого не скрывали, не забывайте. И существуем мы для защиты собственных интересов. Девяносто девять раз из ста это означало защиту Земли и заботу о ее жителях. Что ж, браво нам. Только сейчас это не тот благотворительный случай. В этот раз мы охраняем себя от одержания, и особенно от Квинна, кровавого Декстера. Мне, разумеется, жаль жителей, но, по всей видимости, на Эдмонтон придет его Ночь. Вполне возможно, что и на Париж, и на другие города. Неприятно. Зато мы не пострадаем.

— Я был неправ, — холодно сказал представитель Западной Европы. — Это не политическая трусость. Вы физически его боитесь.

— Ложный выпад, — усмехнулась Южная Акватория. — Я не собираюсь открывать движение поездов только потому, что вы меня оскорбляете.

— Знаю. И все же оскорбляю. Вы этого заслуживаете.

— Велика важность! Сами-то уже наверняка настроились покинуть тонущий корабль.

— Насколько мне известно, подготовились все. Было бы глупо не сделать этого. Но я смотрю на это как на последнее средство. Если уж быть до конца откровенным, начинать все заново в новом мире не очень-то хочется. Подозреваю, что и вы все в этом со мной согласны.

Представители за столом хранили молчание.

— Вот именно, — подытожила Западная Европа. — Нам нужно победить Декстера на Земле. Нашей Земле.

— Позволив уничтожить Эдмонтон, мы тем самым уничтожим и его, — сказала Центральная Америка. — Он исчезнет с планеты вместе с аркологом.

— Нет. Он слишком умен для этого и в ловушку не угодит. Его способности намного превосходят способности обыкновенного одержимого. А поезда откроют, как бы вы против этого ни возражали. Это всего лишь вопрос времени. Мы заманим его в место по нашему выбору и уничтожим.

— Он уже уничтожил четырех сектантов Беннет в ее собственной штаб-квартире, — вмешалась в разговор Военная разведка. — Нам известно, что эта сволочь продолжает туда ходить, но убить его нам не удалось. Поэтому не понимаю, почему в другом аркологе у нас это получится.

— Мы сейчас не можем перенести штаб-квартиру в другое место, это было бы слишком очевидно. Декстер насторожится. Но мы можем саму Беннет переселить в другое место.

— Вы только что сказали, что он пожертвует своей вендеттой против Беннет ради более высокой цели, — сказала Азиатская Акватория. — Постарайтесь давать нам последовательные аргументы.

— Я могу убрать его из Эдмонтона, — настаивала Западная Европа. — Появление девушек Кавана на этой стадии заинтригует его. Он будет следить за ними, чтобы выяснить, что происходит. А я буду управлять их действиями.

— Вам не следует вторгаться на мою территорию, — сказала Южная Акватория.

— У меня и в мыслях этого не было. Это потребовало бы профессионализма и полной кооперации. Таких качеств у вас нет.

— Ведите тогда его на свою территорию.

— Это я и собираюсь сделать.

— Тогда о чем вы шумите?

— Я не хочу никакого вмешательства. Операция требует тонкости. Когда я начну ее, прошу всех оставаться в стороне. Никаких декретов, нарушающих подготовку. Никаких масс-медиа. Мы все знаем, на что мы способны, если захотим нагадить ближнему. Мы достаточно всем этим занимались, но сейчас для таких игр не время.

Южная Акватория перевела взгляд с Западной Европы на Северную Америку.

— Вы двое можете делать, что хотите. Но только без нас. Ваши территории сейчас реквизированы, вместе с Бомбеем и Йоханнесбургом. Вы хотите опротестовать решение большинства?

— Нет, — ответила Западная Европа. — У меня есть все, что нужно.

Энди решился и взял у Лискард еще один аванс: четырехнедельную зарплату под семь с половиной процентов! И намеренно не подключил программу-калькулятор: лучше не знать, сколько времени придется ишачить на Джуд'с Эворлд, чтобы расплатиться за кредит. А просить Луизу заплатить за Женевьеву не стал бы ни за что: уронил бы себя в собственных глазах.

В этот раз консьерж «Ритца» мило ему улыбнулся. Черный смокинг довольно модного покроя одолжил Энди бывший клиент, белую нарядную рубашку и красную бабочку выдал напрокат приятель-продавец, а черные ботинки — сосед. Даже шелковый платок в верхнем кармане был материнский. Единственный предмет одежды, который принадлежал ему самому, были боксерские шорты. В этом случае он не рисковал: был уверен, что Луиза их не увидит.

Семь часов, а ее пока нет. Вот и шесть минут пробежали, и он колебался, не попросить ли администратора позвонить ей в номер. Восемь минут… и он решил, что его обманули. Что ж, ничего удивительного.

Двери лифта открылись. На Луизе было вечернее темно-синее платье и маленький жилет цвета ржавчины. Куда подевалась растерянная молоденькая девчонка, вошедшая в магазин Джуд'с Эворлд? В своих манерах она повзрослела лет на двадцать. Энди не стал даже записывать ее облик в память нейросети. Да разве может бездушная программа уловить сочетание красоты и умудренности! Энди знал: момент этот останется с ним на всю жизнь.