Я подошел ближе. Под стеклянным колпаком медленно вращалась странная машина, детали которой то распадались, то складывались в архитектурные образы. Инкский храм… щелк-щелк… Египетские пирамиды… Парфенон. Я застыл, завороженно наблюдая, — сама история, изменчивая и многоликая, протекала у меня на глазах.

— Я так и предполагал, что застану тебя здесь, — произнес голос у меня за плечом.

Это был Генри. На его правом виске, чуть выше дужки очков, я заметил отверстие в ореоле порохового ожога.

Я обрадовался встрече, но ничуть не удивился:

— Знаешь, все говорят, что ты умер…

Он смотрел на машину. Колизей… щелк-щелк… Пантеон.

— Нет, я не умер. Просто у меня возникли некоторые проблемы с паспортом.

— Как это?

Он кашлянул:

— Мои перемещения ограниченны. Я больше не могу, как раньше, отправиться туда, куда захочу.

Айя-София. Собор Святого Марка в Венеции.

— А где мы находимся?

— Боюсь, эта информация не подлежит разглашению.

Я с любопытством огляделся. Курильщики исчезли, мы остались в зале одни.

— Сюда вообще пускают посетителей?

— Как правило, нет.

Меня переполняло желание рассказать ему про себя, задать ему море вопросов, но я почему-то знал, что на долгий разговор у нас нет времени. Впрочем, чувствовал я и то, что любые слова все равно будут некстати.

— Ты счастлив здесь? — только и спросил я.

Он задумался:

— Не слишком.

Блаженного. Шартр. Солсбери. Амьен.

Генри бросил взгляд на часы:

— Надеюсь, ты извинишь меня. У меня встреча, и я уже немного опаздываю.

Он направился прочь, а я смотрел ему вслед до тех пор, пока его темная фигура не растворилась в сумраке зала.