та*к, чтобы он первый Вас понял, чтобы он, по крайней мере, Вас — понял: ведь это — тоже помощь! (Память.) (Как одна меня безумно любившая молодая женщина — смертельно-больная и совершенно-нищая — мне — из своих далеких: со своих высоких — Пиреней: — Марина! Я не могу вернуть Вам чешского иждивения, я не могу послать Вам ни франка, но я изо всех сил — из моих последних сил, Марина, — непрестанно, день и ночь о Вас думаю.)[1880]

Что же Вы, со своим безымянным подзащитным, своими кавычками — делаете?

Простой умирающий (русский шофёр в госпитале — а сколько их — госпитале*й и шофёров!) Ваши стихи примет как последний плевок на голову (с бельведера Вашего поэтического величия). — Стоило жить!

Нет, друг, оставьте темно*ты — для любви. Для защиты — нужна прямая речь. Да — да, нет — нет, а что больше — есть от лукавого.

Вы приво*дите строки Г<еоргия> Иванова: Хорошо, что нет Царя — Хорошо, что нет России[1881]. — Если стихи (я их не помню) сводятся к тому, что хорошо, что нет ничего — они сразу — понятны, — первому встречному понятны, ибо имеют только один смысл: отчаяния.

Лучше всего человеку вовсе на свет не родиться

И никогда не видать зоркого солнца лучей.

Если ж родился — скорее сокрыться под своды Аида

И под покровом лежать тяжко-огромной земли.[1882]

Эти стихи какого-то древнейшего греческого поэта — мы все писали.

Нет, друг, защита, как нападение, должна быть прямая, это из мужских чувств, это не чувство — a acte[1883]. (И Ваши эти стихи — acte), a acte не может иметь двух смыслов — иначе Вы сами не обрадуетесь — какие у Вас окажутся единомышленники, и иначе сама Cause и Chose[1884] от Вас отвернется: своего защитника не узнает.

Тут умственные — словесные — и даже самые кровоточащие игры — неуместны. Направляя нож в себя. Вы сквозь себя — проскакиваете — и попадаете в То*, за что… (готовы умереть). Нельзя.

Я с горечью подозреваю Вас в ницшеанстве? — Ого! —

Во-первых, ницшеанство — и Ницше.

Ницшеанство — как всякое «анство» — ЖИРЕНЬЕ НА КРОВИ. — Заподозрить Вас в нем, т. е. в такой вопиющей дармовщине — и дешевке — унизить — себя.

Но был — Ницше. (NB! Я без Ницше — обошлась. Прочтя Заратустру[1885] — 15 лет, я одно узнала, другого — не узнала, ибо во мне его не было — и не стало никогда. Я, в жизни, любила Наполеона и Гёте, т. е. с ними жизнь прожила.)

Но помимо нашей необходимости в том или ином явлении, есть само явление, его необходимость — или чудесность — в природе. И Ницше — есть. И рода мы — одного!

Ja, ich weiss woher ich stamme!

Uners*ttlich wie die Flamme

N*hr ich und verzehr ich mich.

Glut wird alles, was ich fasse,

Kohle-alles was ich lasse.

Flamme bin ich sicherlich.[1886]

(Гёте — Flammentod:

Wenn Du dieses Eins nicht hast:

Dieses: stirb und werde —

Bist Du nur ein tr*ber Gast

Auf der dunkeln Erde.[1887])

Итак 1) горевать о Вашем «ницшеанстве» (и писать — брезгливо!) я не могла, ибо — если бы я могла заподозрить Вас в ницшеанстве — Вас бы для меня — не* было (был бы любой позвавший — и любой — отозвавшийся. Любой с любым).

2) я не о ницшеанстве (нище-анстве!) горевала, а сказала: — Тогда — будьте как Ницше, т. е. открыто и горько и беспощадно — жгите.

(Знаете, что последней подписью под его последним письмом безумца было:

Dionyseus, der Gekreuzigte[1888]

— Так видите, что* ему Ницше — сто*ил?!

_____

Ницше — одно из предельных воплощений человеческого (нечеловеческого!) страдания. И если я сказала: — тогда будьте как он — это только значило: страдайте с его чистотой. Убивайте (прежде всего — себя) бескавычечно.

Но и любите — бескавычечно.

_____

На сегодня — ни о чем другом.

                                       М.

<Приписки на полях:>

Спасибо за собеседника[1889]. Первая транскрипция — как сразу сказалось — часто — лучшая.

P.S. Нынче еще буду опрашивать — в этой транскрипции и дословно — как гадалку — сообщу.

Впервые — «Хотите ко мне в сыновья?» С. 43–47. СС 7. С. 599–603. Печ. по СС-7.

83-36. А.С. Штайгеру

S<ain>t Pierre-de-Rumilly

Haute Savoie

Ch*teau d’Arcines

8-го сентября 1936 г. — ровно месяц, как я здесь.

Родной! Вчера было письмо о стихах, а сегодня — о делах.

Но, чтобы кончить о стихах — вот Вам еще один отзыв — на этот раз читательницы: «Противно стало от всей нашей гадости — материализма, практицизма — вот и вспомнил — тех. Пусть сейчас все это называют сантиментализмом и глупостями — а для него это единственное, что* есть».

Словом, тот самый: bon — tr*s bon — brave — tr*s brave. Tr*s[1890] — который, очевидно, Вас задел (Обидно быть «brave»[1891]…) Но — к делу: — вот Вам уже два свидетельства, мое третье. Если убедила во второй транскрипции — счастлива. Если нет — спокойна. (Переправьте, пожалуйста, в моем списке: И о почившем на: И о почивших — нечаянно[1892]. Неприятно, чтобы та*к осталось — хотя бы на час.)

_____

Дело же — следующее. Вчера, по прочтении Ваших стихов, она* — Ваша читательница[1893] — сама предложила мне устроить ряд моих чтений по Швейцарии — этой осенью. Т. е. — я просто спросила, можно ли жить в Leysin[1894] в-непансионе, ибо я ни на какой пансион неспособна, она спросила: зачем? — я сказала: к автору этих