— Ваша честь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вывести вас из этого заблуждения.

— В таком случае все в порядке,— сказал судья,— Приступим к делу.

Процесс продолжался шесть недель, и страна жила им. О нем кричали огромные заголовки статей на первых страницах газет. Им кормились радио и телевидение. Сосед спорил с соседом, обычными стали споры на улицах, в семье, в клубах, в конторах. Редакции газет захлестывали письма читателей.

Состоялись митинги, на которых ораторы выражали свое негодование, считая нелепым ставить знак равенства между человеком и роботом, создавались организации, выступавшие за освобождение роботов. В психиатрических лечебницах резко снизилось число Наполеонов и Гитлеров, вместо которых появились неуклюже вышагивающие пациенты, выдающие себя за роботов.

Вмешалось министерство финансов. В силу экономических причин оно просило суд объявить раз и навсегда, что роботы являются имуществом. Оно указывало, что если роботы не будут облагаться как собственность, то различные государственные учреждения недосчитаются многих статей дохода.

Суд выносил определения.

Роботы обладают свободой воли. Это было легко доказать. Робот может выполнить порученное дело, действуя правильно, сообразуясь с непредвиденными факторами. Способность роботов судить здраво во многих случаях, как было доказано, стоит выше здравомыслия человеческого.

Роботы обладают способностью рассуждать. Это было вне всякого сомнения.

Роботы могут размножаться. Это было трудно доказать. Все, что делает Альберт, как утверждали представители компании «Сделай сам», является работой, для которой он был сконструирован. А вот Ли доказывал, что он размножается. Он делает это сознательно. Он любит роботов и считает их членами своей семьи. Он даже дает им имена в свою честь — имя каждого начинается с «А».

Истец доказывал, что роботы не религиозны. Ли утверждал, что это не относится к делу. Многие люди являются агностиками и атеистами и тем не менее считаются людьми.

У роботов нет эмоций. Ли возражал, что это не совсем верно. Альберт любит своих сыновей. Роботы верны и обладают чувством справедливости. Если у них и нет некоторых эмоций, то, может быть, это к лучшему. Они, например, не способны ненавидеть. Или быть алчными. Ли потратил почти час, рассказывая суду мрачную историю человеческой ненависти и алчности. Еще час он клеймил рабство, в которое обращали разумных существ.

Газеты публиковали его речи. Адвокаты истца корчились от возмущения. Судья гневался. Процесс продолжался.

— Мистер Ли,— спрашивал судья,— к чему все это?

— Ваша честь,— отвечал ему Ли,— я просто делаю все возможное, чтобы обосновать нашу точку зрения. В действиях, в которых обвиняется мой клиент, нет ничего противозаконного. Я просто пытаюсь доказать, что робот не является имуществом и, следовательно, не может быть украден… Я…

— Ладно,— сказал судья,— Ладно. Продолжайте, мистер Ли.

Адвокаты компании «Сделай сам» щеголяли цитатами, доказывая свою точку зрения. Ли отвечал им градом цитат, разбивая их в пух и прах. Невразумительный язык юридических сочинений расцвел пышным цветом, давно забытые постановления и решения становились предметом спора, обсасывались и кромсались.

По мере того как шел процесс, становилось ясно одно: Энсон Ли, неизвестный адвокат, на которого навалилась куча талантливейших юристов, выходил победителем. В его распоряжении были все относящиеся к делу тексты законов, цитаты, точные ссылки на источники, описания прецедентов, все факты и логика.

Вернее, они были у роботов. Они бешено скрипели перьями и вручали ему свои заметки. К концу каждого дня пол вокруг стола защитника покрывали вороха бумаги.

Процесс закончился. Последний свидетель дал показания. Последний адвокат сказал свое слово.

Ли и роботы остались в городе, чтобы дождаться решения суда, а Найт улетел домой.

Он облегченно вздохнул, узнав, что все кончилось и вышло не так плохо, как он ожидал. По крайней мере его не выставили на посмешище как дурака и вора. Ли отстоял его достоинство, но спас ли юрист его шкуру — было еще не известно.

Еще в воздухе Найт увидел свой дом и с удивлением отметил, что он изменился. Его окружало кольцо высоких столбов. А на газоне стояло более десятка каких-то механических чудовищ, напоминавших ракетные установки.

Найт направил летательный аппарат вниз и стал планировать, высунувшись, чтобы лучше видеть.

Столбы были высотой футов в двенадцать. Они поддерживали толстую проволоку, ограждая дом густой стальной сеткой. Механические чудовища на газоне изготовились к бою. Все ракеты нацелились на Найта. При взгляде на них у него екнуло сердце.

Он осторожно пошел на посадку и перевел дыхание лишь тогда, когда колеса коснулись посадочной площадки. Как только он вылез из кабины, из-за угла дома ему навстречу поспешил Альберт.

— Что здесь происходит? — спросил он робота.

— Приняты меры на случай чрезвычайного положения,— сказал Альберт.— Вот и все, хозяин. Мы готовы к любым неожиданностям.

— Каким еще неожиданностям?

— О, например, если толпа решится на самосуд.

— Или если суд примет неблагоприятное для нас решение?

— И это тоже, хозяин.

— Не будете же вы воевать со всем миром?

— Мы не хотим возвращаться,— сказал Альберт.— Ни я, ни мои дети больше не достанемся компании «Сделай сам».

— Сражаться до последней капли крови! — воскликнул Найт.

— Сражаться до последней капли крови! — сердито сказал Альберт.— А мы, роботы, воюем отчаянно.

— И эти стрелялки, расположившиеся вокруг дома…

— Наши оборонительные силы, хозяин. Ракеты попадают в любую цель. Снабженные телескопическими глазами, вычислительными и сенсорными устройствами, они, после того как их выпустят, благодаря остаточной способности к мышлению сами знают, что им делать. Если уж они сядут на хвост, увиливать от них бесполезно. Стой и жди.

Найт поднял бровь.

— Вы должны отказаться от этой мысли, Альберт. Вас уничтожат в течение часа. Одна бомба…

— Лучше умереть, хозяин, чем сдаться.

Найт понял, что спорить бесполезно.

Он подумал, что, в конце концов, роботы поступают чисто по-человечески. То, что сказал Альберт, произносилось не раз в истории человечества.

— У меня есть новости,— сказал Альберт.— Вы будете довольны. У меня теперь дочери.

— Дочери? С материнским инстинктом?

— Шесть дочерей,— гордо сказал Альберт.— Алиса, Ангелина, Агнесса, Агата, Альберта и Абигайль. Я не повторил ошибки компании «Сделай сам». Я дал им женские имена.

— И все они размножаются?

— Вы бы только посмотрели на этих девочек! Всемером мы работаем непрестанно: у нас кончились материалы, так что я накупил много всего в долг. Надеюсь, вы не возражаете.

— Альберт,— сказал Найт,— неужели вы не понимаете, что я разорен! Уничтожен! У меня нет ни цента! Вы меня сделали банкротом!

— Наоборот, хозяин, мы прославили вас. Ваше имя красуется на первых страницах газет, вас показывают по телевизору.

Найт отошел от Альберта и,