— Вы мне такого не говорите. Я не хочу знать.

— Хорошо, я ее оставлю пока на месте. Нет смысла афишировать свои намерения.

— За вами погонятся, — сказала она. — Скорее всего погоню поведет мистер Стайлз. Не успеете оглянуться, как вас поймают.

— А зачем за нами гнаться? Ни Рэйчел, ни я ничего для Бидвелла не значат. Он даже больше обрадуется, что никогда не увидит меня, чем ее. Думаю, он пошлет Стайлза поискать на скорую руку, но лишь для очистки совести.

— А я вам говорю, что вы ошибаетесь. Мистер Бидвелл хочет, чтобы все увидели ее сожжение.

— Сомневаюсь, что много останется народу смотреть это представление. — Мэтью вынул свечу из своего фонаря и зажег от горящего фонаря миссис Неттльз. Потом вставил свечу обратно. — Когда я доставлю Рэйчел туда — в безопасное место, в поселок или какой-нибудь форт, — и вернусь, я ему все объясню.

— Постойте. — Миссис Неттльз посмотрела на Мэтью так, будто у него череп треснул сильнее, чем она думала. — Вы что говорите? Вернетесь?

— Правильно. Я отведу Рэйчел во Флориду, но сам там оставаться не собираюсь. Если я по карте и компасу дойду туда, то смогу и вернуться обратно.

— Молодой дурак! Вас никто не отпустит обратно! Нет уж, сэр! Как только испанцы наложат на вас лапы — на граждан Англии, — они вас тут же отправят в собственную проклятую страну! Нет, с Рэйчел они будут обращаться прилично, поскольку она португалка, но вас проведут по улицам, как танцующую обезьяну!

— Это только если они — по вашему выражению — наложат на меня лапы. Я сказал, что отведу Рэйчел в поселок или форт, но не говорил, что сам туда войду. Да… еще одна вещь мне нужна: палка, леска и крючок, чтобы рыбу ловить.

— Вы же городской парнишка, что вы знаете насчет «рыбу ловить»? Ладно, в лесу ваше безумие быстро излечится. Помоги Бог вам и этой бедной женщине, и благослови Он ваши кости, когда они с высосанным мозгом будут лежать в логове какого-нибудь зверя!

— Приятный образ на сон грядущий, миссис Неттльз. А теперь я должен оставить ваше общество, поскольку день у меня обещается напряженный.

Он взял фонарь и пошел к двери, стараясь ступать полегче.

— Минутку, — сказала она. Глаза ее смотрели в пол, на скулах ходили желваки. — Если вы еще об этом не подумали… то подумайте, не зайти ли к ней в дом и не прихватить ли оттуда одежду. Все ее пожитки еще там, думаю. Если же вам нужна лишняя пара сапог… я могла бы помочь.

— Любая помощь будет принята с благодарностью.

Она посмотрела на него острым взглядом:

— Идите спать, а утром на свежую голову подумайте еще раз. Слышите?

— Да. И благодарю вас.

— Вам бы надо меня проклясть, а благодарить, только если я вас сковородкой по голове съезжу!

— Это наводит на мысль о завтраке. Вы меня не разбудите в шесть утра? И можно мне дополнительную порцию бекона?

— Да, — мрачно ответила она. — Сэр.

Мэтью вышел и вернулся к себе. Он залез в кровать, потушил фонарь и лег на спину. В темноте он слышал, как миссис Неттльз идет по коридору к комнате Бидвелла и тихо открывает дверь. Какое-то время ничего не было слышно. Мэтью представил себе, как женщина держит фонарь над кроватью, глядя на своего спящего — и почти безумного — хозяина. Потом послышались ее шаги, идущие по коридору и вниз по лестнице, и все стихло.

Оставалось спать меньше четырех часов, и надо было ими воспользоваться. Действительно, многое предстояло сделать завтра, и почти все не только трудно, но и весьма опасно.

Как получить ключ у Грина? Может быть, что-нибудь придет на ум. Мэтью на это надеялся. И компас — вопрос жизни и смерти. И одежда и обувь для Рэйчел — тоже. Потом следует добыть еды, предпочтительно — вяленую говядину, хотя, если она будет сильно просолена, воды понадобится больше. Надо написать письмо магистрату, и это — самая трудная из работ.

— Бог мой, — шепнул он. — Что же это я делаю?

По крайней мере сто сорок миль. Пешком. Через земли жестокие и коварные, идя путем наименьшего сопротивления, обозначенным давно умершим картографом. До самой Флориды, где он отпустит свою ночную птицу на свободу. А потом обратно? Одному?

Миссис Неттльз права. Он ни черта не знает о том, как ловить рыбу.

Но когда-то он, предоставленный сам себе, выжил четыре месяца в гавани Манхэттена. Он дрался за крошки, воровал и питался падалью в этих городских джунглях. Он выдержал все лишения, потому что должен был выдержать. И то же было на пути с магистратом через мокрый лес по раскисшей земле от таверны Шоукомба. Он заставлял магистрата идти, когда Вудворд хотел все бросить и сесть прямо в грязь. И Мэтью сделал это, потому что должен был сделать.

Двое детей добрались почти до самой Флориды. И добрались бы, не сломай мальчик ногу.

Это возможно. Должно быть возможно. Другого ответа нет.

Но остался вопрос, и он не давал покоя, прогонял сон.

Что же это я делаю?

Мэтью перевернулся на бок, свернулся как младенец, которому предстоит изгнание из утробы в жестокий мир. Он был испуган до мозга тех самых костей, что, по предсказанию миссис Неттльз, будут лежать разгрызенные в логове лесного зверя. Он боялся, и горячие слезы страха жгли глаза, но он смахивал их рукой раньше, чем они могли пролиться. Да, он не борец, не кожаный чулок, не рыбак.

Но он, видит Бог, умеет выживать. И он сделает так, что Рэйчел тоже выживет.

Это можно сделать. Можно. Можно.

Можно!

Он повторял это сотни раз, но на рассвете под крик петухов страх был не меньше, чем в безжалостной темноте.

— Мэтью, что с тобой? Только честно.

Мэтью смотрел из открытого окна комнаты магистрата, откуда видны были омытые солнцем крыши и сверкающая синяя вода источника. Стоял полдень, и только что Мэтью видел, как очередной фургон проехал сквозь далекий свет жаркого дня. Сегодня с самого утра почти непрерывно уезжали фургоны и телеги. Скрип колес, глухой топот копыт, пылевая дымка, повисшая занавесом возле ворот. Но самое грустное зрелище являл собою Роберт Бидвелл, в пыльном парике, с выбившейся позади рубашкой, стоявший посреди улицы Гармонии и умолявший жителей не покидать дома. Потом Уинстону и Джонстону удалось увести его к Ван-Ганди, хотя сегодня и было воскресенье. Сам Ван-Ганди уже погрузил пожитки — в том числе свою дурацкую лиру — и отряхнул от ног прах Фаунт-Рояла. Мэтью предположил, что сколько-то бутылок в таверне еще осталось, и в них Бидвелл и пытается утопить муку провидимого поражения.

Мэтью был бы удивлен, если бы из Фаунт-Рояла уехали меньше шестидесяти человек. Конечно, опасения встретить ночь между поселком и Чарльз-Тауном убавляли поток по мере того, как утро сменялось днем, но нашлись, очевидно, и такие, которые предпочли рискнуть ночной поездкой, чем провести хоть один вечер в городе, где правит ведьма. Мэтью предвидел такое же бегство и на следующее утро, вопреки даже тому, что это будет утро казни Рэйчел, поскольку из декларации, столь умно написанной в доме Ланкастера, следовало, что любой сосед может оказаться слугой Сатаны.