посредством того, что совершил на Лазаре, поверили и тому, что говорил о Самом Себе.

«Подойдите и отнимите камень» (ср.: Ин. 11, 39). Тот, Кто оживил мертвого и возвратил в него жизнь, разве не мог открыть и гроб, и отнять камень? Кто ученикам Своим говорил: «если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: передвинься, и передвинется от лица вашего» (ср.: Мф. 17, 20), разве Он не мог отодвинуть камень от дверей гроба? Без сомнения, Тот, Кто, вися на Кресте, голосом Своим рассек скалу и гробы, (одним) словом Своим мог поднять и этот камень. Но так как Лазарь был Его другом, то сказал: «откройте вы сами», чтобы смердящий запах от него коснулся их обоняния; и: «развяжите его» (Ин. 11, 44) сами от тех (уз), какими связали его, чтобы вы признали дело рук своих.

Посему и на время смерти Лазаря Господь не пришел в это селение, дабы не сказали, что они сговорились между собой. «И если оставим, то все уверуют в Него, и потом придут Римляне и возьмут народ наш, закон и место это» (ср.: Ин. 11, 48). Сказали это потому, что подчинены были власти Римлян. Но Господь пришел, и воцарился знамениями Своими, и весь мир последовал за Ним. Быть может, говорят, услышат язычники, что им родился царь, ибо называли Его сыном Давида, и не только называли Его так, но и хотели нечаянно взять Его и поставить царем (Ин. 6, 15). Потому говорили: берегитесь, чтобы не пришли Римляне и не разорили города нашего и народа нашего.

«Симон прокаженный» (Мф. 26, 6) верил, и Господь оказал ему благодеяние, а через веру и благодеяние проказа исчезла. Ведь каким образом проказа могла бы остаться в теле Симона, который видел Очистителя от проказы возлежащим в доме своем? В то время, как человеческая природа Христа возлежала в доме Симона, Божественная природа обитала в сердце его подобно тому, как (это было) и у Симона соименника (Лк. 2, 26). И каким образом омертвевшая проказа могла остаться в присутствии умершего Лазаря, который ожил и воскрес? «Если бы, говорили, Ты был здесь, не умер бы брат наш» (Ин. 11, 21). Итак, каким образом Симон мог болеть проказой, когда Очиститель от проказы возлежал в доме его, и каким образом за одним и тем же столом могли быть вместе и сила, изгоняющая проказу, и убегающая (от нее) проказа? Вероятно, произошло (здесь) то же, что читается о Закхее, начальнике мытарей, коему Господь сказал: «ныне пришло спасение дому сему» (Лк. 19, 9). В награду за гостеприимство свое получил очищение.

«И положили первосвященники убить и Лазаря» (Ин. 12, 10). Но закон повелевал: кто убивает, да умрет. Если же убьете его, то разве Христос не может снова оживить его? Не следовало ли вам бояться скорее того, чтобы вас самих не убило слово Его, воззвавшее Лазаря к жизни? Ведь, и Каин думал: «человека убью, а Бога обману». Человек был убит, поскольку он смертен, Бог же не был обманут, потому что Он Всеведущ.

«Можно было продать это миро за триста динариев и отдать бедным» (ср.: Ин. 12, 5). Это сказал Иуда, которому Господь, усмотрев в нем жажду денег, поручил раздачу денег, как распорядителю и носителю кошелька, дабы насытился и не делался предателем ради денег. Потому что полезнее было ему красть серебро, чем предавать Творца серебра. Ведь кому иному[262] нужен был кошелек там, где налицо было чудо пяти опресночных хлебов, или вина из воды, или врачевства, данного глазам сына Тимеева (Мк. 10, 46-52), или то чудо, которое произошло при взимании дидрахмы? «Не радуйтесь, – говорит, – что бесы повинуются вам, – поскольку и Иуда Искариот изгнал бесов, но – радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (ср.: Лк. 10, 20); Иуда же написан на земле вместе с распинателями Господа.

Иуда изгнал демонов, дабы сам враг Господа разъяснил товарищам своим – распинателям, действительно ли через веельзевула Господь изгонял бесов, и дабы предатель постыдился, если бесы убоялись того, кто был вор, и выходили вон, тогда как вор серебра не убоялся Господа серебра. Быть может, однако, он понял это, и потому надел на себя веревку и повесился. А чтобы не сказали, что Господь Сам избрал предателя учеником Своим, не зная об этом, (для сего) сказал: «один из вас диавол» (Ин. 6, 70), скрывая имя Иуды для того, чтобы не обесславить его (на тот случай), если он захочет принести покаяние. Когда умывал им ноги, то не начал с Симона, первого из учеников. Ибо если первый из Ангелов при таком положении[263] оставил честь славы своей, то каким образом первый из учеников мог бы устоять в степени чести своей? Не научился ли бы он скорее подражать первому из Ангелов?

Когда умывал ноги их, то честь высшей природы Господа облеклась честью смирения Его человеческого естества.

Глава 18

«Отвяжите осленка и приведите ко Мне» (ср.: Мф. 21, 2). Яслями Иисус начал – на осленке достиг конца. Яслями – в Вифлееме, на осленке – в Иерусалиме. А когда шел в Иерусалим, то, увидя его, начал плакать о нем. Авраам увидел день Его и возрадовался. Христос же увидел Иерусалим и заплакал о нем. Заплакал же потому, что (Иерусалим) не возрадовался. «О, если бы ты узнал хотя этот день мира твоего, но мир сокрыт от лица твоего» (ср.: Лк. 19, 42). Авраам, отец твой, увидел один только день Мой и возрадовался,