его работа в Паттерсон Инк скоро закончится. — У меня для тебя есть еще кое-что.

— Например?

Литтлджон достал из кармана свой собственный телефон, что-то набрал на нем и бросил его на стол. Страйк обнаружил, что смотрит на фотографию Мидж и Таши Майо, смеющихся вместе возле дома Майо в Ноттинг-Хилле, обе держат в руках пакеты с покупками из Вейтрос.

— Листай направо, — сказал Литтлджон.

Страйк сделал это и увидел фотографию Мидж, выходящей из дома Майо к вечеру.

— Вторая была сделана вчера вечером, — сказал Литтлджон. — Я собирался отдать ее Митчу.

— Я уверен, что есть невинное объяснение, — сказал Страйк, который не был уверен ни в чем подобном. — Если это твой лучший шанс…

— Это не так — у меня есть ко-что на Паттерсона.

— Если я захочу, я сам это достану.

— Нет, послушай, — снова заговорил Литтлджон, — я могу достать тебе кое-что для этого церковного дела. У Митча есть запись. Он не отдал ее, когда Эденсор уволил его.

— Что это за запись? — спросил скептически настроенный Страйк.

— Тот Кевин, как его называли, который вышел из церкви — Кевин Пурвис?

— Пирбрайт, — сказал Страйк.

— Да, именно так. Митч получил запись под прикрытием.

— Зачем Паттерсону тайно записывать Пирбрайта, если Пирбрайт уже рассказал Колину Эденсору все, что знал?

— Они рассорились, Пирбрайт и Эденсор, — сказал Литтлджон. — Разве нет? До того, как Пирбрайта застрелили? Они не разговаривали друг с другом.

Уровень интереса Страйка несколько повысился, поскольку это была правда, что сэр Колин и Кевин Пирбрайт поссорились, а затем практически не общались в промежутке между тем, как Кевин накинулся на Джайлса Хармона во время чтения его книги, и убийством Пирбрайта.

— Было письмо, я думаю, что это было письмо, которое Пирбрайт отправил Эденсору, — продолжал Литтлджон, его выражение лица было умоляющим, — где Пирбрайт говорил, что он собирает воедино то, что подавлял, или что-то в этом роде, так? У Митча ничего не получалось, и он послал Фару поболтать с Пирбрайтом и посмотреть, что нового она сможет из него вытянуть. Пирбрайт, видите ли, был не в себе, и Митч опасался, что если они возьмут у него интервью по телефону, то Пирбрайт проболтается в своем блоге. Он становился слишком болтливым.

— Почему Паттерсон не передал эту запись Эденсору?

— Потому что качество дерьмовое. Ничего не слышно. Фара облажалась, но потом сказала Митчу, что Пирбрайт все равно ничего полезного сказать не может.

— И это то ценное доказательство, которое, по твоему мнению, убедит меня оставить тебя на работе? Запись разговора, который нельзя услышать, не содержащая ничего полезного?

— Да, но это же ты, не так ли? — сказал Литтлджон в отчаянии. — С этим можно что-то сделать.

По мнению Страйка, если что действительно усугубляло обиду, так это попытки льстить после доказанного предательства. В очередной раз ему стоило немалых усилий сдержать прямолинейное “пошел на хрен”.

— Если она бесполезна, почему Паттерсон не выбросил ее?

— Он так и сделал — ну, засунул его в сейф и забыл о ней. Я видел ее там в последний раз, когда открывал.

— Хорошо, — медленно произнес Страйк, — принеси мне эту запись, и мы сможем еще раз поговорить о перспективах твоего трудоустройства.

Очень короткий, блядь, будет разговор.

— Спасибо, — горячо поблагодарил Литтлджон. — Спасибо, Корморан, я не могу выразить тебе свою благодарность. Мне очень нужна эта работа, ты не понимаешь, каково мне было, как я напрягался, но пока у меня есть постоянная работа, я могу что-нибудь придумать, взять кредит или еще что-нибудь — ты не пожалеешь. Я верный человек, — бесстыдно сказал Литтлджон, — я не забываю о добрых делах. У тебя не будет никого более преданного этому агентству…

— Ты пока можешь запомнить все это. Ты еще не принес запись.

Как только Литтлджон благополучно покинул офис, Страйк позвонил Мидж.

— Че как, — сказала она, ответив после нескольких гудков.

— Не хочешь рассказать мне, почему ты ходишь за покупками с нашим клиентом?

— Что? — сказала Мидж, пораженная.

— Ты. Таша Майо. Вейтрос, — сказал Страйк, с трудом сдерживая себя.

— Я не ходила с ней по магазинам, — недоверчиво сказала Мидж. — Одна из них развалилась, вот и все.

— Одна из чего?

— Одна из ее сумок, как ты думаешь? Я просто помогла ей собрать все это.

— А как это — быть под прикрытием и помогать ей собирать покупки?

— Черт возьми, Страйк, — сказала Мидж, теперь уже с раздражением, — что мне оставалось делать, стоять и смотреть, как она гоняется за консервными банками по всей дороге? Я бы выглядела еще более подозрительно, если бы не помогла ей. Так поступают женщины, помогют друг другу.

— Почему ты выходила из ее дома вчера ночью?

— Это не было чертовой ночью, было только девять часов — и как ты…?

— Ответь на этот чертов вопрос.

— Она мне позвонила, — сказала Мидж, теперь уже с раздражением. — Она услышала шум за задней дверью. Ее брат уехал на север, и она нервничает, оставшись там одна, после того как ты внушил ей страх Божий по поводу Фрэнков.

— Что за шум?

— Кошка сбила крышку мусорного бака.

— Как долго ты находилась в ее доме?

— Не знаю, около часа?

— Какого хрена ты там делала целый час?

— Я же говорила, она нервная! Как ты вообще…?

— Тебя сфотографировали. Литтлджон только что показал мне фотографии.

— Вот чертова задница, — выдохнула Мидж.

— Что произошло, пока вы были в доме?

— На что, черт возьми, ты намекаешь? — горячо спросила Мидж.

— Я задаю тебе прямой вопрос.

— Мы пили кофе, окей?

— И как, черт возьми, ты не заметила, что Литтлджон следит за домом?

— Его там не было. Должно быть, это был кто-то другой.

— Я снимаю тебя с дела Майо, — сказал Страйк. — В дальнейшем ты можешь заниматься Той Боем.

— Я не сделала ничего плохого! — сказала Мидж. — Спроси Ташу!

— Так это будет выглядеть в газетах, — сказал Страйк.

— Ты думал об этом, когда трахал ту адвокатшу с фальшивыми сиськами?

— Я сделаю вид, что не слышал этого,