В этой связи есть немалый резон обратиться к следующему факту. 10 августа 1937 г. Сталину, Молотову, Ворошилову и Ежову было доложено редко упоминаемое в литературе сообщение военной разведки. В нем сообщалось о наличии в Германии антигитлеровской просоветской офицерской группы, часть которой, в количестве 60 человек, во главе с полковником ВВС фон Бентхаймом была арестована гестапо. По их заданию работавший в Москве германский журналист Клаус Менерт вел переговоры с Тухачевским и комкором Эйдеманом[468]. Но вот ведь какое дело. К. Менерт с детства был хорошо знаком и даже дружен с упоминавшимся выше военным атташе, а затем и послом Германии в. Токио Ойгеном Оттом, который, в свою очередь, был ближайшим другом Р. Зорге в Японии. При этом еще раз хочу обратить внимание на то обстоятельство, что перед выездом в Японию Зорге целенаправленно искал выход на О. Отта. Согласно утверждениям К. Менерта, впервые он пересекся с Р. Зорге только в начале 1936 г.[469] Но куда тогда деть те несколько лет, которые К. Менерт проработал в Советском Союзе в качестве корреспондента ряда германских изданий? Ведь и Зорге находился в СССР в самом конце 1932 — начале 1933 г., а затем еще и летом 1935 г.

Предположим, что К. Менерт написал правду в своих мемуарах. Но кто бы в таком случае объяснил, желательно вразумительно, какого черта корреспондента ряда германских изданий в СССР понесло в начале 1936 г. в Японию?! Что ему, корреспонденту ряда германских изданий в Советском Союзе, было делать в Японии в краткосрочной командировке?! Для составления репортажей об СССР ему и всей жизни не хватило бы, а он, видите ли, в Японию махнул?! И ведь не просто в начале.1936 г., а фактически после известного в истории Японии февральского 1936 г. мятежа молодых офицеров. Как корреспондент ряда германских изданий, он там был нужен ровно настолько, насколько рыбе нужен зонтик, а телеге пятое колесо. Один Р. Зорге практически полностью удовлетворял все потребности германской и даже части западноевропейской прессы в информации о Японии.

Несколько слов об этом мятеже. Наиболее точный и всесторонний анализ этого мятежа, его причин, движущих сил и последствий в обрамлении японской специфики первым во всем мире дал именно Рихард Зорге — и как журналист, и как разведчик. Им было опубликовано несколько статей на эту тему в различных печатных изданиях Германии, с которыми он по прикрытию имел соответствующие контракты. Подписанная инициалами «R. S.» статья «Армейский мятеж в Токио» была опубликована в марте 1936 г. в журнале Хаусхофера «Цайтшрифт фюр геополитик» — это была наиболее подробная статья. В берлинской «Борзен Цайтунг», а также во «Франкфуртер Цайтунг» в апреле 1936 г. были опубликованы примерно аналогичные статьи. С подачи К. Радека публикация в журнале Хаусхофера в начале апреля 1936 г. оказалась частично воспроизведенной на страницах «Правды», а 15 апреля того же года «Известия» (главный редактор Н. И. Бухарин) перепечатали статью из «Борзен Цайтунг». Казалось бы, совершенно невинное дело, наподобие того, что в свое время делал очень популярный еженедельник «За рубежом». Однако ни Бухарин, ни тем более Радек — отнюдь не те персонажи, чтобы просто так, в порядке ознакомления читателей с событиями за рубежом, что-то опубликовать. В то время оба были в активной оппозиции Сталину. К тому же, как руководящие в прошлом деятели Коминтерна, они прекрасно знали Р. Зорге, особенно Радек. В том числе, естественно, и о факте перехода Зорге на работу в военную разведку — Радек, в частности, принимал некоторое участие в общей одготовке Зорге к выезду в Японию. Но это одна сторона медали. Вторая же заключается в том, что и мировая пресса, и сообщения дипломатов, да и сам Зорге не обошли вниманием японскую специфику этого мятежа, в числе главных элементов которой были следующие:

— «явление "гекокийо"», то есть свержение старших младшими, высших низшими» — ведь мятеж осуществили «молодые офицеры»;

— погодные обстоятельства февральского мятежа (26 февраля), вызвавшие в Японии, а соответственно и в мировых СМИ, сообщениях дипломатов и разведчиков широкую ассоциацию с легендарным в японской истории актом мести в Уэдо (старое название Токио) в XVII веке. Суть этой истории такова: сорок семь ронинов одного, подло убитого господина в течение длительного времени притворялись пассивными, выслеживая убийцу своего господина, а затем, во время снегопада, напали на него и отсеченную голову убийцы принесли на надгробье своего господина, после чего сдались властям (те приговорили их к самоубийству). Так вот, мятеж 26 февраля проходил в условиях обильного снегопада, что у чувствительных к подобным вещам японцев не могло не вызвать соответствующих аналогий ассоциативного порядка.

Если теперь все сопоставить, то получится следующее. В это время оппозиция Сталину резко активизировалась. Уже шли разговоры о том, когда же найдется тот, кто выстрелит в него, чтобы якобы вернуться к Ленину, а на самом деле к привычному разбою под лозунгом «Даешь мировую революцию!». Активно готовился государственный переворот. Генералы плели свой заговор, не гнушаясь союзом не только с Троцким и его сторонниками внутри СССР, но и с германскими и даже японскими коллегами. В апреле прошли стратегические игры в Генштабе, где военные обговорили детали заговора и вредительско-пораженческие действия, и тут на тебе — перепечатка о токийском мятеже. Да еще и с такой подоплекой, как «гекокийо» и история о мести ронинов. «Гениальный авантюрист» Радек действительно обладал «хитрейшей головой», ориентированной на феноменально провокационные подстрекательства. Ведь, по существу, эти перепечатки были не чем иным, как тонко завуалированным призывом к умышленно притихшей на некоторое время оппозиции начать-таки активные действия.

Перепечатки статей Р. Зорге на страницах центральной советской прессы, тем более перепечатка из журнала Хаусхофера, не могли остаться без внимания Менерта — впоследствии он признал, что читал практически все статьи Зорге, опубликованные в «Цайтшрифт фюр геополитик». А ведь Менерт прекрасно знал и русский язык. И вот на фоне всего этого К. Менерта — человека, который вел переговоры с лидерами военного заговора в СССР, понесло в Японию прямо из CCCP?! Ну, что же, наверное, самое время вспомнить, что, по данным известного в прошлом и специализировавшегося на раскрытии тайн Третьего рейха ныне покойного германского историка-публициста Юлиуса Мадера, Клаус Менерт являлся сотрудником абвера, что соответствует сведениям разоблачившей его контрразведки ВМФ США[470].

Так вот и спрашивается, во-первых, а не понесло ли Менерта в Токио по заданию абвера?! Вплоть до того, что даже по личному заданию Канариса?! Во-вторых, и не по заданию ли абвера он позиционировал себя в Москве в качестве представителя некой, но вполне реальной группы оппозиционно настроенных германских офицеров?! Ведь Канарис хорошо знал оппозиционные настроения в германском офицерском корпусе, особенно среди генералов, со многими был близко знаком и, уж если говорить принципиально, негласно, с помощью своего абвера контролировал внутригерманской заговор. Это рутинная практика деятельности любой спецслужбы, тем более что в структуре контрразведки абвера функционировал специальный отдел по контролю за офицерским корпусом вермахта (что также является рутинной практикой спецслужб). Завалить их Канарис не мог. Ему это было не с руки — как-никак, но как бывший фронтовик и военно-морской офицер, он недолюбливал Гитлера, нацистов, особенно СС, терпеть не мог, но сдать своих же на расправу гестапо не мог. Однако с помощью этих же связей выяснить характер взаимоотношений германских генералов с их советскими коллегами, а затем окружным путем, к примеру через ту же британскую разведку, нанести удар по последним — это вполне во вкусе адмирала. Он обожал подобные, круто закрученные комбинации. Тем более что это удар по Герингу, которого он тоже не жаловал. Да и результат предвиделся неплохой — Геринг-то взъелся на Гиммлера.