— Я? — озадаченно поинтересовалась Илейн. Похоже, она уже снова взяла себя в руки.

— Конечно, ты, — ответил ей отец. — Будучи его женой, ты считаешься ближайшим родственником Томаса. Ты распоряжаешься его состоянием, и, если он умрет, ты будешь единственной наследницей.

Илейн снова побледнела.

— Более того, — невозмутимо продолжал рассказывать Стивен. — К примеру, если врачам этого сумасшедшего дома удастся вытрясти из нашего милого Томаса остатки рассудка — вряд ли им потребуется для этого больше, чем год или два, — ты можешь объявить его недееспособным. И вот ты становишься хозяйкой роскошной фермы и двенадцати тысяч овец. Разве ты не об этом всегда мечтала? — усмехнулся Стивен.

Илейн провела ладонью по скатерти, руки ее дрожали.

— Тебе следовало бы подумать и о потребностях Келли! — с серьезным лицом продолжал Стивен. Маленькая собачка тут же завиляла хвостом, услышав свое имя. Она умоляюще глядела на Стивена и вскоре получила еще один лакомый кусочек. — Она ведь пастушья собака. Ей нужна хотя бы парочка овец.

Только теперь Илейн поняла, что брат шутит, и попыталась выдавить из себя жалкую улыбку.

— Серьезно, Илейн, с финансовой точки зрения, тебе следует еще раз хорошенько подумать о разводе, — произнес Джордж Гринвуд. — У нас просто потрясающая позиция на переговорах. Возможно, миссис Сайдблоссом согласится на содержание.

Илейн отчаянно покачала головой.

— Я не хочу от них никаких денег, — прошептала она. — Пусть Зои забирает себе все! Главное, чтобы я его никогда больше не видела.

— Думаю, это вполне возможно и без дополнительных соглашений, — произнес Гринвуд. — По словам моего адвоката, Зои планирует переехать в Лондон. Как только ее будущий супруг будет в состоянии перенести путешествие и брак будет заключен. Соответствующий санаторий в Ланкашире, где его надежно запрут в приятной атмосфере, она уже подыскала. Будто бы лечебные заведения в Англии более современны и дают большие шансы на выздоровление…

Стивен рассмеялся.

— Главное, что Лондон для молодых вдов гораздо интереснее, чем захолустье в округе озера Пукаки.

— Надеюсь, она будет счастлива, — серьезно произнесла Илейн. — Она была не очень добра ко мне, но я думаю, ей довелось немало пережить. Если она найдет в Англии то, что ищет, я буду только рада. Дядя Джордж, сколько это продлится, по мнению адвоката?

— Значит, ты можешь снова упражняться в танцах! — нежно произнесла Илейн. Разговор происходил вечером того же дня, она была слегка пьяна от шампанского и перспективы наконец-то стать свободной. Тим поцеловал ее у конюшни отеля, пока Роли запрягал Приятеля в полукаретку.

— И если я правильно поняла дядю Джорджа, нам даже не нужно ехать в Уэльс.

Тим кивнул, погладил ее по волосам.

— А если я правильно понял дядю Джорджа, скоро мне будет не до танцев, — мрачно произнес он. — Флёренс Уэбер удивится, когда узнает, сколько жизни еще теплится в руднике Ламберта! — Он улыбнулся. — Мне только жаль, что Келли не досталось много овечек. — Услышав свое имя, Келли подпрыгнула, и Тим, посмотрев на нее, добавил: — Можем купить парочку, и пусть себе пасутся на территории рудника…

Илейн рассмеялась и погладила собаку.

— Да что там, скоро ей придется пасти детей!

Тим Ламберт занял свою новую контору. Она была немного меньше, чем контора отца, но просто для того, чтобы соблюсти приличия. Официально Марвин Ламберт все еще руководил собственным рудником. Однако у Тима было более просторное помещение, чем кабинет Мэтта Гавейна, который примыкал к его конторе. Обе комнаты были светлыми, из них можно было видеть важнейшие здания рудника. Тим видел копёр, видел, как люди идут на смену, и скоро будет видеть колеи, по которым добытый уголь будут отвозить прямо к железной дороге. Но уже сейчас здесь царило оживление; привезли новые шахтные лампы, более современные защитные каски и вагонетки для перевозки угля под землей, а Мэтт Гавейн беседовал с новой группой шахтеров. Отчасти они прибыли прямо из угольных регионов Англии и Уэльса. Джордж Гринвуд нанял новых поселенцев со специальными знаниями в гаванях Литтелтона и Данидина.

Тим перевел дух, однако у него не оказалось времени, чтобы как следует осмотреть свои новые владения, поскольку пришел Лестер Хардинг, секретарь отца, чтобы взять его в оборот. Нарочитое подобострастие этого человека тут же лишило Тима хорошего настроения.

— Принести вам кресло, мистер Ламберт? Так вам будет удобнее. Стакан воды?

В принципе, Тим не хотел сердиться, но если сейчас же не поставить этого человека на место, он будет действовать ему на нервы каждый день. Поэтому он бросил презрительный взгляд на наверняка очень удобные, но низкие кожаные кресла, стоявшие в углу его конторы вокруг маленького столика и крохотного бара.

— Не знаю, как вы, а я предпочитаю работать за письменным столом, а не под ним, — ледяным тоном заявил Тим. — А поскольку рост у меня нормальный, за письменным столом мне очень и очень удобно. После… — он поглядел на часы, — минуты пребывания в конторе у меня не возникло необходимости освежиться. Впрочем, если чуть позже придет мистер Гавейн, можете сделать нам чай. — Тим улыбнулся, чтобы смягчить свои слова. — А тем временем принесите мне итоговый баланс за последние два месяца и каталоги самых важных поставщиков строительных материалов.

Хардинг вышел с возмущенным выражением лица.

А Тим уже забыл о нем. В дальнейшем выяснится, сможет ли он работать с этим человеком. Если нет, то нужно будет подыскать другого секретаря. Время есть. Он будет лепить свою контору и свой рудник по собственному усмотрению.

Флёренс Уэбер вошла в свою новую контору. Она была — хотя бы ради того, чтобы соблюсти проформу, — немного меньше, чем контора мужа, с которой соединялась дверью. Кроме того, она была гораздо меньше конторы его отца, но тот уже высказывал идею насчет того, что будет постепенно отходить от дел. Ведь теперь его сын был на месте, работал прилежно. Да и сегодня Калев сидел за своим письменным столом вот уже два часа. Флёренс даже не заметила, когда он вышел из дома. Проходя мимо, она почти с нежностью поглядела на его светлую макушку, склонившуюся над книгами и другими бумагами, которые, впрочем, не имели никакого отношения к горной промышленности в целом и углю в частности. Калев работал над трактатом, посвященным геологическому родству маорийского зеленого камня — или поунаму — и китайского, или южноамериканского, жадеита, а также его мифологическому значению для маори и архитектуры ацтеков. Эта тема приводила его в невероятный восторг. Вчера вечером он читал Флёренс пространный доклад о соотношении жадеита и нефрита в различных месторождениях. Будучи послушной женой, она терпеливо выслушала его, но в рабочее время он не станет говорить с ней об этом. Флёренс тихо закрыла дверь между их кабинетами.

Ее кабинет! Он был светлым, удобным, и, что самое главное, из его окна открывался чудесный вид на все постройки рудника. Конторы рудника Биллеров находились на третьем этаже складского помещения, и Флёренс был виден копёр, входы в шахту и пути, обеспечивавшие быструю перевозку добытого угля к железной дороге. Самое современное сооружение в окрестностях… Флёренс не могла наглядеться на это, но появление секретаря оторвало ее от созерцания.