Если затеянный Мусой маневр удастся, если друзья ничего не заметят и увлекутся спасением обреченного корабля, шлюпка успеет отойти на безопасное расстояние, и спасение ему гарантировано.

За правильное понимание ситуации ему даже разрешат немножко порулить.

— Есть смысл вступить в переговоры, — сказал Муса. — На самом деле блокирующий пакет может стоить и больше шестидесяти миллионов. Если мы отдаем его за долги, то логично потребовать, чтобы должность генерального осталась за нами… За мной…

— А не обманут? — спросил Ларри. Он знал, что не обманут и что многое уже обещано. Ему было интересно, как далеко зашли сепаратные переговоры.

— У нас в уставе зафиксировано, — Муса продолжал раскрывать карты, утратив всякую бдительность, — что генеральный директор имеет право получить до десяти процентов акций в доверительное управление. Надо одновременно все подписать — и урегулирование долга, и мое назначение, и договор о доверительном управлении.

Договор должен быть на два года — не меньше. За это время мы выкупим у них обратно шестнадцать процентов акций. По номиналу. С моими десятью будет тот же блокирующий пакет.

Понятно. Все посчитали. Черта с два они позволят «Инфокару» выкупить хоть одну акцию. А если это и случится, то «Инфокар» ждет маленький сюрприз. Никогда акции, переданные Мусе, не будут голосовать в одном пакете с инфокаровскими.

Неважно, как это будет сделано — преждевременным расторжением трастового договора или иным способом, — но будет именно так. Непременно.

Интересно, понимает ли Муса, что его покупают задешево? Что он нужен ровно до тех пор, пока операция не будет завершена? А потом свою нужность придется доказывать ежедневно и ежечасно, быстро-быстро перебирая ногами и думая, как лучше угодить.

Ладно. Пес с ним. Можно понять того, кто продает свою бессмертную душу за большие деньги, за сладкие коврижки, за полный набор земных и неземных благ. В конце концов, это бизнес. Но когда то же самое делается задаром, ради страха эфиопского…

Хорошо. Играем дальше.

— Нормально, — сказал Ларри. — Давай так… Я сегодня звоню Платону. Все объясняю. Если он дает добро, тут же перезваниваю тебе. Ты тогда разговариваешь с директором, и если все складывается… Документы за пару дней подготовим? Правда?

Ларри знал, что сделка такого масштаба готовится не меньше недели. Но у него было внутреннее ощущение, что документы уже готовы и лежат где-то здесь, в палате. Он даже обвел комнату глазами, пытаясь определить их местонахождение.

— За пару дней — нечего делать! — облегченно выдохнул Муса. — У нас там выпить ничего не осталось?..

Сев в машину, Ларри достал пачку сигарет и сжал ее в кулаке так, что от резкого хруста вздрогнул сидевший впереди охранник, а обломки сигарет разлетелись по всему салону. Старый друг! Генеральный директор «Инфокара»!

Сволочь последняя! Он же сам может подписать все, у него право первой подписи… Но — боится, не хочет, чтобы потом, когда все вскроется, ему начали задавать вопросы. Для этого и нужен старый глупый Ларри, который так легко поймался на эту удочку, заглотнул наживку… Для распыления ответственности. Я же не один! Мы же вдвоем! Ведь тебя, Тоша, в стране не было, а надо было решать. Мы посоветовались, мы сделали. Мы, мы, мы…

Ларри набрал номер Платона. Тот схватил трубку немедленно:

— Благодетель был?

— Был.

— Кто?

— Я же тебе говорил, что ты его не знаешь.

Платон помолчал.

— Странно. Ну ладно. Сделаешь, как я просил?

— Сделаю.

— Ботинки потяжелее надень.

— Не беспокойся. Надену.

Папа Гриша был суров и непреклонен.

— Ларри? Я хочу спросить — вы бабки отдавать намерены? Да или нет?

— Конечно, — с готовностью ответил Ларри. — Обязательно.

— А в чем тогда дело?

— А в чем дело?

— Я у тебя спрашиваю. Ты что сюда прислал?

— Что?

— Я у тебя спрашиваю, ты что сюда прислал? Кончай дурака валять, в конце концов. Договорились же — обмениваем акции СНК на долги, так или нет?

— Ну!

— И в чем дело?

— Ни в чем. Я все прислал.

— Что ты прислал? Филькину грамоту? Почему ничего не подписано?

— Где?

— Что — где? Почему документы не подписаны?

— Какие?

По телефону было слышно, как папа Гриша тяжело перевел дыхание.

— Документы, — стараясь оставаться спокойным, сказал он. — Договор. Передаточное распоряжение. Соглашение об урегулировании долга. Первый раз слышишь?

— Сейчас, — озаботился Ларри. — Договор. Передаточное распоряжение. Что еще?

— Ладно. Дурака решил повалять? Ну давай-давай. Давай и я, старик, с тобой немножко дурака поваляю. Еще соглашение об урегулировании долга. Вспомнил?

— Вспомнил.

— И где это все?

— У вас.

— У меня, — сообщил папа Гриша, — в руках ворох бумажек. С ними только в сортир один раз сходить.

— Это как?

— Это, милый друг, вот так. Тебе передали документы на подпись, сказали подписать и прислать на Завод. А ты что сделал?

— Что?

— Ну хватит! Двадцать второго наш юрист несет твои векселя к нотариусу. Тот пишет распоряжение — и все! Знаешь, сколько штрафу идет за просроченные векселя? Нет? Три процента в день! Я на тебя ежедневно миллион восемьсот зеленых буду накручивать. И давай закончим этот разговор.

— Погодите, — расстроенным голосом сказал Ларри, — погодите… Какие три процента, какой нотариус? Я же все сделал, как вы сказали. Вот передо мною лежит все, что вы мне прислали. — Он пошуршал у трубки старой газетной страницей. — Я все подписал и отправил. У меня ксерокопия в руках. Печать стоит. В чем дело-то?

— Я не знаю, что там перед тобой лежит, — не отставал разъяренный папа Гриша. — Передо мной лежат простые бумажки. Без печати, без подписи…

— Не может быть! — возмутился Ларри. — Сейчас! Трубку не кладите!

Он отстранился от телефона и грозно сказал в пространство:

— Кто материалы на Завод отправлял? Кто? Вот мне сейчас звонят, говорят, что получили не то. Что? Кто? Передай в кадры — пусть немедленно уволят. Что? Какие трое детей? Я сказал — чтобы духу ее здесь не было! Выгнать немедленно!

— Я извиняюсь, — смиренно произнес Ларри, снова беря трубку. — Тут у нас промашка вышла. Небольшая. Сейчас исправим.