– Я смогу в него спуститься?

– Это непросто. В скалу вделана лестница, типа пожарной. Внизу – большая полость, а за ней сифон, где отовсюду льется вода. Далее – второй колодец, очень узкий, который ведет в другую полость. Я объясняю с чужих слов, потому что сам никогда туда не спускался. Если к тому моменту вы каким-то чудом еще будете живы, советую поскорей уносить ноги. Из-за лишайника.

– Какого лишайника?

– Который светится, испуская при этом токсичный газ. Таким отравились египтологи и…

– Я знаю. А дальше?

– А дальше ничего. Вы туда не доберетесь.

– Допустим, доберусь.

– Ладно, оттуда два шага до места, где произошел обвал, замуровавший Николя Субейра и его мальца. Именно там они и погибли. Теперь в Бальный зал пробили проход – красотища невообразимая, я видел фотографии.

У меня началась нервная тряска. То ли от ужаса, то ли от нетерпения. Лишайник был указанием. Последним звеном, которое замкнуло цепь. Люк ждал меня внизу, там, где его настигла первая смерть.

– Вы говорили про железную дверь. Она заперта на ключ?

– В целях безопасности.

– Ключ.

Мужчина колебался. Он неохотно вынул связку и отделил один ключ. Я взял его вместе с фонарем и втолкнул охранника в лифт. Он попытался протестовать:

– Я не могу вас отпустить. Вы без страховки!

– Я всегда без страховки, – сказал я, опуская решетку. – Если я не вернусь через два часа, позвоните по этому номеру.

Я нацарапал координаты Фуко на какой-то квитанции и просунул сквозь прутья.

– Скажите ему, что Дюрей в беде. Дюрей – поняли?

Мужчина все качал головой:

– Вы понимаете, на что идете?

– Ждите меня наверху.

Еще мгновение поколебавшись, он принимает решение:

– Я спущу вам лифт. Удачи!

Кабина, подрагивая, скрылась. На меня обрушилась пустота, насыщенная глухим гулом вентиляции и перезвоном капели. Я повернулся, повесил лампу на плечо и пустился в путь.

Метров через пятьдесят показался провал, куда уходила крутая лестница. Несколько сот ступеней, чуть ли не отвесных. Я вцепился в поручень. На стенах блестели струйки, на своде переливались капли, влага пропитывала воздух, вбирая его в себя, как губка.

Внизу стрелки, указывающие направление осмотра, возобновились. Подрагивающий неоновый свет напомнил мне метро. Через сто метров я заметил слева дверь. Я отпер ее и нащупал выключатель. Зажегся ряд тусклых лампочек, соединенных одним проводом. Галерея шла под уклон, теряясь в полутьме. Я отбросил опасения и зашагал вперед, почти не глядя под ноги, задевая плечом висящие лампочки, которые еще долго покачивались у меня за спиной.

Вдруг передо мной разверзлась пропасть. Колодец. Я зажег фонарь и различил на противоположной стенке железные перекладины лестницы. Я попробовал ее каблуком на прочность, погасил фонарь, повесил его на плечо и начал новое нисхождение, теперь уже задом наперед.

Одолев сотню ступеней, я коснулся твердой земли. Тьма была кромешная, но посвежевший воздух подсказал мне, что неподалеку – большое пустое пространство. «Первая полость». Я снял с плеча фонарь и зажег. Я стоял на скальном выступе, на краю огромной чашеобразной впадины, напоминавшей римский амфитеатр.

В складках породы вырисовывались мириады орнаментов. Сосульки сталактитов, столбы сталагмитов соединялись в причудливом узоре.

Я стал продвигаться налево, прижавшись спиной к скале, держа перед собой фонарь.

Еще одна галерея. Я нырнул в нее, согнувшись. Под моими подошвами перекатывались обломки горной породы. Ноги то и дело подворачивались, соскальзывали в лужи. Наконец шум воды подтвердил, что я на правильном пути – охранник говорил о сифоне…

Вот и поток. Помедлив мгновение, я повесил фонарь на плечо и полез в узкую промоину, стараясь ступать по кромке воды. Новый спуск. Вода повсюду. Вода – это кровь пещеры, а галереи – ее вены и артерии. И я в центре кровообращения.

Наконец я выбрался на сухую площадку из черной скальной породы. Кругом громоздились глыбы, сталактиты жались к стене: никакого выхода. Я сделал несколько шагов и чуть не ухнул в пропасть. Передо мной был второй колодец, на этот раз без всяких ступенек. Чтобы спуститься в него, требовалось снаряжение.

Тут что-то блеснуло. Альпинистский карабин. Я направил на него луч света и обнаружил подвесную систему на веревке. Это подтверждало мои предположения: Люк обеспечил мне проход. Он там, совсем близко, ждал меня для последней схватки.

Я закрепил на себе ремни. У меня не было никакого альпинистского опыта, но в пучине моего страха еще сохранились крупицы здравого смысла. Застегнув все необходимые пряжки, я кувырнулся в пустоту спиной вниз. Вначале ничего не происходило. Я висел, крутясь вокруг своей оси, держась за веревку. Потом началось плавное скольжение вниз, в темноту. Больше я не размышлял. Я парил с закрытыми глазами. Я физически погружался в ад Люка.

И вот я снова стоял на твердой земле. Освободившись от подвески, я поднял фонарь. Вторая полость. Те же очертания, те же сталактиты. Но свет фонаря стал зеленоватым. Я выключил его. Зеленоватое свечение не исчезло. Я ощутил запах фосфора. Лишайник. Куда ни кинь взгляд.

Сколько недель я потратил, чтобы выяснить, откуда он брался! Оказывается, вот откуда. Я находился у истока тайны, как первооткрыватели гробницы Тутанхамона, которые поплатились жизнью за свое любопытство.

Еще несколько метров без фонаря. Оттенок тьмы изменился. Я различил красноватое сияние. Чистая галлюцинация «лишенных света». Пламенеющий лед. Мерцающий огонь… Увижу ли я сейчас дьявола?

В одном из ответвлений забрезжил свет. Я заполз туда на четвереньках. Новый сигнал: от ладоней пошло тепло. Лигнит или какой-то другой уголь хранил память о древней магме. Мне представилось, будто я приближаюсь к раскаленному ядру Земли.

Еще одна полость, в несколько квадратных метров, очень низкая.

Здесь был алтарь, очерченный пунктиром лампочек.

Но не он приковал мой взгляд.

А рисунки на стене.

Жмущиеся одна к другой пиктограммы, будто пришедшие из доисторических времен.

Я догадался, что передо мной предсмертные наброски, которые, по словам Люка, сделал его отец, Николя Субейра. Теперь я знал, что это творение самого Люка. Никакого альбома не существовало. Одиннадцатилетний Люк, умиравший от страха, задыхавшийся у трупа отца, расписывал стену пещеры.

Я подошел ближе. На рисунках повторялась одна и та же сцена. Фигурка, обозначенная несколькими штрихами, вроде буквы «Т». Мальчик. Рядом с ним другая фигура, лежащая на земле. Отец. Над ними – купол, ощетинившийся сталактитами.