— Как только придет послание, мы немедленно покинем Джер Дарод, — сказала Сангалейн. — Быстрее садитесь в экипаж, Старк.

— Нет. Я пришел, чтобы увидеть Педралона.

— Он уехал. Когда он узнал, что твои отряды взяли Юронну, он нашел средство бежать.

— Где он теперь?

— Не знаю. Но мне обещали отвезти тебя к нему. — В ее голосе появилась повелительная нотка. Она привыкла командовать и не допускала возражений, — Мы и так многим рискуем, чтобы спасти тебя, Старк. Садись, если не хочешь умереть в этом безумном городе…

Что-то печальное и далекое заговорило в его мозгу, как крик далекой морской птицы:

Она говорит правду, мы не можем больше ждать.

В руках Морна зашевелился тяжелый трезубец.

Карета была тяжеловесным экипажем, построенным для долгих путешествий. Она была из черного дерева, резного и полированного, с тонким кожаным верхом для защиты от солнца и дождя. Внутри — мягкая обивка и подушки на мягких сиденьях, чтобы женщины могли путешествовать с удобствами. В задней части кареты находилось отделение, где можно было повесить покрывало и одежду перед сном. Там также висела теплая одежда на случай холодов. Отделение было достаточно просторно, и Старк, повинуясь Сангалейн, свернулся там клубком. Она набросила на него покрывало, пристроила подушку и оперлась на нее.

Он чувствовал ее вес. Как только она устроилась, карета двинулась в путь. Тяжелые копыта грохотали по камню, скрипела сбруя. Других звуков не было слышно. Если Морн и его люди и имели язык, они им не пользовались.

Через минуту карета оказалась на улицах Джер Дарода.

В деревянном ящике звуки имели странный резонанс. Слышались голоса, иной раз неразличимые, иной раз тревожно-ясные.

— Ирнан! Надо взять Ирнан!

Говорили также о Темном Человеке. По карете стучали кулаками, она тряслась от толчков толпы, не обращающей внимания на вооруженных всадников. Двигались они очень медленно, но все-таки двигались. Старку показалось, что они приближаются к одним из ворот. Затем заговорила Сангалейн, сухо и достаточно громко, чтобы он слышал:

— Не шевелись. Бендсмены!

Карета остановилась. Старк услышал звучный голос, который сказал:

— Ты очень спешишь покинуть нас, госпожа Сангалейн.

Ответ был холоднее, чем волна, омывающая подножие айсберга:

— Я приехала просить помощи. Поскольку я ее не получила, мне незачем здесь задерживаться.

— Не благоразумнее ли подождать до утра?

— Если хочешь знать правду, Джел Берта, я нахожу твой голос отвратительным, а весь этот сброд омерзительным. Я хочу как можно скорее уехать подальше и от того и от другого…

— Ты очень строга, госпожа. Тебе объяснили, почему твоя просьба не может быть выполнена. Но ты не можешь не поверить Лордам Защитникам. Со временем все придет в норму.

— Со временем мы все умрем, и нам все будет безразлично. Будь добр, отойди, Джел Берта.

Экипаж снова загрохотал по дороге. Через какое-то время его ход стал легче, шум и толчки прекратились.

Старк впервые осмелился пошевелиться, чтобы облегчить боль в затекших ногах.

— Пока не шевелись, — сказала Сангалейн, — На дороге слишком много народа. — Немного позднее она добавила: — Скоро станет свободнее…

Когда последняя из Трех Леди заходит, настает непродолжительное время полной темноты. Старк не знал, куда они едут, не знал, кто такая госпожа Сангалейн и где находится Джубар. Он не мог быть уверен, что она сказала правду насчет Педралона, хотя это выглядело достаточно правдоподобно. Он был уверен только в одном: она спасла ему жизнь. И он решил удовлетвориться этим, а в остальном вооружиться терпением, забыть о том, как болит тело, и думать о звездных кораблях Скэга, о громе и пламени при их взлете, об Антоне и о себе, ставшем отныне пленником Скэйта…

Неожиданно для него карета сошла с мощеной дороги и медленно покатила по земле, трясясь и подскакивая. Затем она остановилась.

Сангалейн сняла подушки.

— Теперь ты в безопасности.

Он поблагодарил ее и вылез из своего убежища. Была ночь. Он различил ветви на фоне неба, стволы деревьев. Они были в роще. Эскорт спешился и занялся животными.

— Мы остерегались, чтобы никто не видел, как мы сошли с дороги, — сказала Сангалейн. — Здесь мы будем ждать Бендсмена…

Старк смотрел на бледное пятно ее лица, сожалея, что не видит ее глаз. Он очень тихо спросил:

— Какого Бендсмена?

Она засмеялась:

— Ох, как ты грозно спрашиваешь! Никакой опасности нет, Темный Человек. Если бы я собиралась тебя выдать, я могла бы спокойно сделать это в Джер Дароде.

— Какой Бендсмен?

— Его зовут Ландрик. Это тот самый, кто сообщил мне о Педралоне и сказал, что на дороге видели одного из иноземцев в черном плаще и решили, что это ты. Ландрик — друг Педралона.

— Ты в этом уверена?

— Да. Морну нельзя солгать.

— Морн присутствовал при этом разговоре?

— В таких случаях Морн всегда присутствует. Без Морна я не могла бы править Джубаром.

В голове Старка снова зазвучал отдаленный печальный голос, как эхо бури в морских пещерах:

Она говорит правду. Никто и не помышляет об измене.

Напряжение Старка улеглось.

— У Педралона еще есть доступ к передатчику?

— Мне говорили, что да. Это, кажется, такая штука, с помощью которой можно говорить на расстоянии и почти так же быстро, как сусминги.

Сусминги… Слово прокатилось, как волна по камешкам, и Старк понял, что речь идет о народе Морна.

— Где этот передатчик?

— Там же, где и Педралон. Мы должны ждать.

«Терпеливо ждать, — подумал Старк, — а в это время Гильмар со своими фарерами подметает Скэг…»

Кучер экипажа принес вино в кожаном сосуде и две серебряные чаши. Ночь была теплой. Они выпили. Старк слышал только шум листвы и движения животных.

— Что привело тебя в Джер Дарод? Чего ты хотела от Бендсменов и не получила?

Ее отношение к Красному Бендсмену Джелу Берта было явно недружественным.

— То же самое, чего тщетно просили ирнанцы. Наша жизнь стала почти нестерпимой.

— Из-за Бендсменов?

— Нет. Мы слишком далеко живем для бродяг и не так богаты, чтобы привлекать внимание наемных воинов. Мы, в сущности, так бедны и так мало значим, и я подумала, что Бендсмены не станут мешать нашему отъезду. С этой надеждой я и отправилась в эту дорогу к северу…

Она не договорила. Он чувствовал ее гнев, ее бессильную ярость, какую испытывал сам, сталкиваясь с мощью Бендсменов. И он почувствовал также, что слез у нее нет. Сангалейн была слишком сильна, чтобы плакать.