Перан – точно не помнит. Крестили ее в греческой православной церкви… Когда ей исполнилось девять лет, она не раз спрашивала свою воспитательницу, кто ее родители. Та отвечала, что скоро, мол, она все узнает. Тогда же воспитательница и еще одна женщина, уроженка Гольштейна по имени Катрин, вместе с тремя мужчинами, национальность которых она не знала, увезли ее в Россию, через Ливонию. Минуя Петербург и прочие города, они двинулись по направлению к персидской границе. Всю дорогу она болела, и ее пришлось оставить в какой-то деревушке – ее название она не помнит. Как ей кажется, ее просто пытались отравить. Она тогда сильно страдала, все время плакала и спрашивала, по чьему коварному наущению ее оставили в этой глуши. Но все было напрасно. И лишь потом, из разговоров крестьян она поняла, что ее держат здесь по приказу покойного императора Петра III…

Но вот наконец ей вместе со служанкой и одним крестьянином удалось бежать, и через четыре дня они пешком добрались до Багдада. В Багдаде они повстречали богатого перса по имени Гамет, тот пригласил их к себе в дом, обращался с ней по-отечески ласково и заботливо. Вскоре она узнала, что в этом же доме скрывается всемогущий князь Гали, обладатель огромного состояния в Исфахане. Несколько позднее князь Гали, услышав ее историю, обещал помочь ей….

С его помощью она оказалась в Европе.

По всей видимости, императрице во что бы то ни стало хотелось узнать настоящее происхождение Таракановой. Вскоре ей сообщили, что мошенница была не кто иная, как дочь пражского кабатчика, потом – будто родилась в Польше, что объясняло ее связь с конфедератами Радзивилла, затем – что она дочь нюрнбергского булочника, и в довершение всего – будто она из семьи польского еврея. Однако Екатерину II ни одна из версий явно не устраивала. Судя по поведению императрицы, она была чем-то взволнована и даже встревожена. Вскоре, правда, она обрела некоторое успокоение: оказалось, что самозванка была совсем плоха. «Отъявленная негодяйка, присвоившая себе высокий титул и происхождение, близкое к ее высочеству, – писал Голицын, – 3 декабря испустила дух, так ни в чем не сознавшись и никого не выдав».

После долгих кропотливых исследований, подкрепленных красноречивыми документами, историк Шарль де Ларивьер также пришел к выводу о том, что Тараканова вполне могла быть дочерью императрицы Елизаветы.

Тем не менее та, которая, возможно, была внучкой Петра Великого, нашла свою смерть в крепостном каземате.

Поклонники творчества великого французского философа и просветителя Франсуа Мари Вольтера, а в особенности историки и литературоведы, в середине 1930-х годов были необычайно взволнованы известием о том, что работниками Центрального государственного архива документов и актов (ЦГАДА) неожиданно обнаружены 90 подлинных писем Вольтера, давно считавшихся утраченными!

Знаменитый философ Вольтер

В последующие годы специалисты провели тщательные текстологические уточнения, и в целом ряде писем были обнаружены большие фрагменты, ранее не опубликованные или сильно искаженные издателями. А между тем в них Вольтер предлагал Екатерине построить танки и применить это изобретение в войне с турками!

Вольтер – Екатерине

Ферне, 26 февраля 1768 г.

«Ваше Величество!…Несколько дней тому назад один человек с новыми идеями сказал мне, что на широких равнинах, где будут проходить ваши войска, было бы удобно с успехом применить в несколько измененном виде старые военные колесницы. Он имеет в виду повозки с двумя дышлами, наружной широкой обшивкой корпуса, доходящей до морды лошади, и которая служит прикрытием. Каждый такой легкий танк управляется двумя стрелками с возвышения, расположенного сзади. Они должны двигаться перед кавалерией, и это зрелище должно у страшить турок, а то, что устрашает – побеждает!

В гористой и на пересеченной местности они малоэффективны, зато они могли бы быть великолепны на равнине или, по крайней мере, в сельской местности. Их испытание обошлось бы не очень дорого и не потребовало бы больших усилий…»

Во времена Вольтера конница и артиллерия были самыми сильными боевыми тактическими средствами европейских воюющих армий, и применение «танков Вольтера» в сражениях неминуемо привело бы к пересмотру всей сложившейся тактики ведения войн. Новое изобретение дает полководцам неоспоримые преимущества – так мыслил Вольтер и попытался это объяснить Екатерине.

Вольтер – Екатерине

Ферне, 27 мая 1769 г.

«…Не знаю, найдется ли в вашем государстве хоть один человек, который следил бы с большим участием, чем я, за успешным осуществлением всех ваших начинаний… Я знаю, что янычары слывут за весьма хороших солдат, но, полагаю, русские значительно лучше… Я снова виделся с тем старым офицером, который предлагал во время войны 1756 г. ввести в употребление танки. По приказанию военного министра графа д’Аржансона, они были тогда опробованы. Но ввиду того, что применение этого изобретения могло быть успешно только в обширных равнинах Лютцена, этим изобретением не воспользовались…»

Осведомленность Вольтера в европейских делах того времени была поразительная, поэтому его советы Екатерине оказались весьма дельными. Например, он писал о том, что России необходимо иметь свой флот на Черном море, дабы обезопасить границы со стороны Оттоманской Порты. Пишет он и о своих танках. Видимо, Вольтер вновь обсуждал ожидаемый эффект с военными и получил хороший отзыв.

Весьма примечательно, что Вольтер говорит о танках как о машинах, не похожих на древние колесницы, видимо, возражая тем, кто не понимал огромную разницу между ними.

«По всей вероятности… при вашем дворе все другого мнения, и я прошу сообщить хотя бы об одном доводе против этого изобретения. Что касается меня, то каюсь, что не вижу ни одного аргумента против. Удостойте еще раз рассмотреть мое изобретение: я говорю только со слов самых опытных офицеров. Они говорят, что только рогатки могут нейтрализовать их маневр. Что касается до пушек, то риск одинаков с обеих сторон…»

Екатерина по присланным чертежам распорядилась изготовить два танка. К сожалению, утрачено письмо Екатерины за 27 мая, где, судя по всему, она сообщала хорошие вести, которые доставили Вольтеру много радости, и он как истинный француз не скрывал это.

Вольтер – Екатерине

Ферне, 11 августа 1770 г.

«Неужели эти варвары-турки будут всегда нападать как гусары? Попадутся же они когда-нибудь сомкнутыми рядами, чтобы на них можно было пустить мои танки? Мне хотелось бы помочь вам… Еще раз умоляю каких-нибудь известий!..»

Екатерина почему-то стала старательно обходить тему о танках. Она подробно пишет о победе фельдмаршала Румянцева в Валахии и триумфах адмирала Синявина на море, о взятии Азова, о плененной многотысячной армии турок, о грандиозном маскараде в Петербурге, куда было приглашено 3600 человек, и ничего о танках! Этому можно дать объяснение. Опасаясь перлюстрации писем на границе (что в те времена было распространенным обычаем), Екатерина о результатах полевых испытаний сообщила через доверенное лицо.