– Что случилась? – с дрожью в голосе спросила Хоури у беты.

– Я пока сам не знаю. Отключая меня, она была цела и невредима. А очнулся я уже в этом отсеке, и она лежала на койке. Машины стабилизировали ее состояние, но не более того. По большому счету, она умирает. – Клавэйн кивнул на сполохи диагностики. – На войне я видел такие травмы. Илиа вдохнула вакуум. Должно быть, помещение, в котором она находилась, разгерметизировалось, но не настолько быстро, чтобы убить сразу. Холод, низкое давление – и в легких выросли кристаллы льда, разорвавшие альвеолы. Холод ослепил ее. Налицо и повреждения мозга, хотя они не затрагивают когнитивных функций. Трахея тоже повреждена, говорить Вольевой трудно.

– Но ведь она ультра, – произнес обескураженный Торн. – Ультра не умирают лишь потому, что вдохнули малость вакуума!

– На знакомых мне ультра она похожа мало, – возразил Клавэйн. – У нее нет имплантатов. Иначе бы она отделалась менее серьезными травмами. Самое меньшее, имплантаты защитили бы мозг. Похоже, ей была противна самая мысль о внедрении в себя инородных тел.

– И что же вы предприняли? – спросила Хоури, с подозрением глядя на бету.

– Ввел имплантаты. Меня попросили сделать все возможное, и я прибег к наиболее эффективному способу из тех, которыми располагал.

– Постойте-ка! Кто попросил?

Клавэйн поскреб в бороде:

– Честно говоря, я не уверен, что знаю ответ. Просто ощутил постороннее желание, подсказывающее, как поступить, – и понял, что должен подчиниться. Поймите, я компьютерная программа, не более того. Вероятно, меня кто-то заново загрузил и вмешался в процесс исполнения, заставив действовать определенным образом.

Хоури и Торн переглянулись – несомненно, подумали об одном и том же. Лишь капитан мог включить Клавэйна и добиться, чтобы он помог Вольевой.

Хоури содрогнулась, представив непрерывно следящий за нею взгляд.

– Клавэйн, уж не знаю, что вы собой представляете, но вам следует знать: Илиа скорее бы умерла, чем позволила ввести в себя имплантаты.

– Я в курсе. – Клавэйн беспомощно развел руками. – Но не сделать этого я не мог. Мой оригинал, будь он здесь, поступил бы именно так.

– То есть наплевал бы на принципы, которые она соблюдала всю жизнь?

– Если вам больше нравится такая формулировка, то да. Когда-то и со мной сделали то же самое. Я был тяжело ранен, но не желал никаких машинок в черепной коробке. Скорее бы умер, чем позволил внедрить их. Но моего согласия никто не спрашивал, и теперь я благодарен своим спасителям. Они дали мне четыреста лет жизни.

Ана посмотрела на лежащую женщину, а потом на копию человека, если не сохранившего триумвиру жизнь, то, по крайней мере, отсрочившего смерть.

– Клавэйн, да кто же вы? – растерянно пробормотала Хоури.

– Сочленитель, – ответил тонкий, дрожащий, едва слышный голос. – К его советам лучше прислушиваться, он всегда знает, что говорит.

Лежащая на кровати женщина не шелохнулась. Единственным признаком того, что она вдруг пришла в сознание, было изменение биометрических данных.

Хоури сдернула с головы шлем. Призрак Клавэйна исчез, сменившись проволочным роботом. Ана опустилась на колени у кровати, уронила шлем на пол.

– Илиа?

– Да, это я… – Ответ – будто шорох сыплющегося песка.

Ана заметила, как дрогнули губы триумвира, но голос исходил не из ее рта, а сверху, с потолка.

– Что случилось?

– Попала под выстрел…

– Мы видели, что корпус поврежден. Это тот самый выстрел?

– Да… Я сама виновата. Во всем, с самого начала. С самого чертова начала виновата я, и только я!

– Что же случилось? – повторила Ана, глянув на Торна.

– Меня обманули. – Иссохшие губы растянулись в горькой улыбке. – Капитан провел. Я думала, что наконец-то убедила его использовать пушки против ингибиторов.

Хоури сказала себе, что этого и стоило ожидать. Джон Бренниген – коварная сволочь!

– И что он сделал?

– Когда мы выводили пушки наружу, восемь штук, капитан сообщил о неисправности. Я поверила и отправилась за борт, чинить, но это был лишь предлог, чтобы убрать меня с корабля.

Хоури перешла на шепот. Глупо, конечно, – от капитана ничто не укроется, – но Ана не могла пересилить себя.

– Убить тебя хотел?

– Не-ет, – прошипела Вольева. – Убить он хотел себя, а не меня. Я должна была смотреть, как он кончает с собой.

– Зачем?

– Чтобы засвидетельствовать его раскаяние. Понять, что это самоубийство, а не случайная авария.

Торн снял шлем, осторожно взял под мышку:

– Но ведь корабль не взорвался. Что же произошло?

Сухие губы опять растянулись.

– Я подставила свой шаттл под луч пушки. Думала, это образумит капитана.

– Похоже, у тебя получилось.

– Я не рассчитывала выжить.

Робот подошел к раненой. В отсутствие наложенного образа Клавэйна движения машины казались чересчур резкими, даже угрожающими.

– Илиа, они знают, что я ввел имплантаты, – монотонно проговорил он. – И знают, что тебе это известно.

– Клавэйн… верней, его бета… не имела выбора, – торопливо объяснила триумвир, так что ни Ана, ни Торн не успели ничего сказать. – Без имплантатов я бы погибла. С ними страшно… Прямо трясет от омерзения, стоит представить, как они ползают в мозгу… Уж лучше бы там пауки кишели или черви. Но без имплантатов теперь никак, это я понимаю. В конце концов, это просто инструменты… я всю жизнь с инструментами дело имею. Чудес не будет, это я понимаю. Тело слишком изуродовано, невозможно восстановить.

– Илиа, мы найдем способ! – выпалила Хоури. – Главное, что ты жива, а раны…

Вольева прервала яростным шепотом:

– Забудь обо мне! Сбереги пушки. Они для меня как дети… испорченные, капризные, хитрые. Я не хочу, чтобы они попали в плохие руки.

– Кажется, мы подбираемся к главному, – заметил Торн.

– Настоящий Клавэйн хочет получить орудия. И вполне способен их забрать, как уверяет. – Голос Илиа зазвучал громче: – Клавэйн, ведь так?

Робот поклонился:

– Илиа, как вы знаете, я бы гораздо охотнее прибег к переговорам, чем к силе. Тем более сейчас, после того как позаботился о вашем спасении. Но, пожалуйста, не делайте поспешных выводов! Мой оригинал способен на жестокие поступки, если уверен в правоте своего дела. А он сейчас уверен. Убежденные в своей правоте люди наиболее опасны.

– И зачем вы нам это говорите? – осведомилась Хоури.

– Исхожу из его интересов… вернее, из наших общих, – добродушно ответил робот. – Надеюсь убедить вас, что оружие лучше отдать мирно. По крайней мере, в этом случае оно останется целым.