покое. — И он сказал Гроверу Кливленду: — Ступайте в полицию, мы вас вызовем.

— Можете дочитать мемфисскую газету, — сказал мистер Хэмптон. — И вы нам тоже больше не нужны, — сказал он мистеру Коннорсу.

— Какого дьявола, шериф, — сказал мистер Коннорс. — В вашем веденье только округ. А то, что происходит в Джефферсоне, в моем веденье. Я имею такое же право… — Тут он остановился, но было уже поздно. Мистер Хэмптон поглядел на него своими колючими бесцветными глазками, которым, казалось, и моргать-то незачем.

— Продолжайте, — сказал мистер Хэмптон. — Вы имеете такое же право видеть, что Монтгомери Уорд Сноупс там прячет, как и я и Гэвин. Почему же вы в таком случае не уговорили Гровера сводить вас в этот клуб? — Но мистер Коннорс только моргал. — Пошли, — сказал мистер Хэмптон дяде Гэвину, поворачиваясь.

И дядя Гэвин пошел за ним.

— Это значит — и ты тоже ступай, — сказал он мне.

— Это значит — и вы все тоже, — сказал мистер Хэмптон. — Оставьте теперь дядюшку Билли в покое. Он должен составить опись украденного для этих инспекторов по наркотикам и для страховой компании.

Мы вышли на улицу и глядели, как мистер Хэмптон и дядя Гэвин шли к студии Монтгомери Уорда.

— Ну что? — сказал я Рэтлифу.

— Не знаю, — сказал он. — Или нет, кажется, знаю. Но придется подождать, пока Хэб и твой дядя это докажут.

— А что, по-вашему, это такое? — спросил я.

Тут он поглядел на меня.

— А вот посмотрим, — сказал он. — Хотя тебе уже десятый год, я думаю, ты еще не настолько взрослый, чтоб отказываться от мороженого, правда? Идем. Не будем беспокоить дядюшку Билли и Скитса. Пойдем в кафе «Дикси». — И мы пошли в кафе «Дикси», взяли два стаканчика мороженого и снова вышли на улицу.

— Ну что? — спросил я.

— Я так думаю, это пачка французских открыток, которые Монтгомери Уорд привез из Парижа с войны. Ты, верно, не понимаешь, что это такое.

— Не понимаю, — сказал я.

— Это картинки, снятые «кодаком», а на них мужчины и женщины занимаются всякими делами. И они совсем раздетые. — Трудно сказать, смотрел он на меня или нет. — Теперь понял?

— Нет, не понял, — сказал я.

— А может, понял? — сказал он.

Вон оно что. Дядя Гэвин потом рассказал, что у Монтгомери Уорда был большой альбом этих открыток и он настолько обучился фотографии, что сделал с них диапозитивы, которые и показывал через волшебный фонарь в задней комнате на простыне. И он рассказал, как Монтгомери Уорд стоял и смеялся над ним и над мистером Хэмптоном. Но обращался он все больше к дяде Гэвину.

— Ну, еще бы, — сказал Монтгомери Уорд. — Я и не ожидал, что у Хэба…

— Называй меня мистер Хэмптон, — сказал мистер Хэмптон.

— …хватит ума…

— Называй меня мистер Хэмптон, мальчишка, — сказал мистер Хэмптон.

— У мистера Хэмптона… — сказал Монтгомери Уорд. — …но вы ведь юрист; уж не думаете ли вы, что я взялся за это дело, не прочитав сперва законы, как по-вашему? Можете конфисковать их все, какие здесь найдете; я уверен, что мистер Хэмптон не допустит, чтобы такое пустячное препятствие, как закон, помешало ему сделать это…

Тут-то мистер Хэмптон и дал ему затрещину.

— Бросьте, Хэб! — сказал дядя Гэвин. — Не валяйте дурака!

— Пускай бьет, — сказал Монтгомери Уорд. — Подать на своих благодетелей в суд легче, чем крутить волшебный фонарь. Да оно и безопасней. Так о чем это я? Ах да. Даже если бы я их рассылал по почте, чего вовсе не было, все равно дело подлежало бы ведению федеральных властей, но я не вижу здесь ни одного федерального шпика. И если вы даже попробуете состряпать обвинение, что я наживал на них деньги, откуда вы возьмете свидетелей? У вас только и есть Гровер Уинбуш, а он не посмеет это подтвердить; и не потому, что потеряет работу, он ее все равно потеряет, а потому, что праведные христиане города Джефферсона не допустят этого, — им никак нельзя, чтоб все узнали, что делает их полиция, когда все думают, будто она работает. Я уж не говорю об остальных моих клиентах, имен называть не буду, но они повсюду есть — в банках, и в лавках, и на хлопкоочистительных машинах, и на бензозаправочных станциях, и на фермах — на целых два округа в обе стороны от Джефферсона; и, ей-богу, мне вот какая пришла мысль: валяйте наложите на меня штраф, увидите, как быстро все будет оплачено… — Он остановился и сказал с каким-то глухим удивлением: — О черт! — И дальше, скороговоркой: — Валяйте посадите меня под замок, дайте мне тысячу конвертов со штампом, и я за три дня добуду больше денег, чем за два года с этим паршивым волшебным фонарем. — Теперь он уже обращался к мистеру Хэмптону: — Может, вам только это и нужно было: не открытки, а список клиентов: подадите в отставку и только и будете знать, что с них деньгу выколачивать. Или нет: лучше вы уж свою шерифскую звезду при себе оставьте, так вам легче будет деньги собирать.

Но тут уж дяде Гэвину ничего и говорить не нужно было, на этот раз мистер Хэмптон даже не стал его бить. Он просто стоял, прищурив свои колючие глазки, покуда Монтгомери Уорд не замолчал. А потом сказал дяде Гэвину:

— Это правда? Здесь действительно должен присутствовать федеральный чиновник? И нет у нас такого закона, чтоб его прижать? Ну, думайте же! Неужто даже в городских законах ничего нет? — И теперь уж дядя Гэвин сказал: — О черт!

— Закон насчет автомобилей, — сказал он. — Сарторисов закон. — А мистер Хэмптон стоял и глядел на него. — Ведь он висит в рамке на стене у двери вашего кабинета. Вы хоть раз на него взглянули? Так сказано, что по улицам Джефферсона нельзя ездить на автомобилях…

— Чего? — сказал Монтгомери Уорд.

— Громче, — сказал дядя Гэвин. — Мистер Хэмптон вас не слышит.

— Но это ведь в черте города! — сказал Монтгомери Уорд. — А Хэмптон — только окружной шериф; он не может арестовать того, кто нарушил городской закон.

— Это тебе только так кажется, — сказал мистер Хэмптон. Он положил руку на плечо Монтгомери Уорда; и дядя Гэвин сказал, что на месте Монтгомери Уорда он предпочел бы, чтоб мистер Хэмптон снова дал ему затрещину. — Это ты скажешь не нам, а своему адвокату.

— Стойте, — сказал Монтгомери Уорд дяде Гэвину. — Ведь у вас тоже есть автомобиль. И у Хэмптона!

— А мы по алфавиту работаем, — сказал дядя Гэвин. — До «Х» мы еще не добрались, только до «С», а «Сн» идет раньше, чем «Ст». Берите его, Хэб.

И Монтгомери Уорду