– Тридцать фунтов. Может, пятьдесят. Слишком мало, чтобы вооружить хотя бы Копья Избавителя. И я посмею добавить, что тебе лучше дважды подумать, чем оснастить любого воина столь мощным оружием, – оно способно вскружить голову. Такие случаи известны, – улыбнулся он.

Джардир нахмурился, но вмешалась Инэвера:

– Я согласна с хаффитом.

Джардир удивленно взглянул на нее:

– Дважды за день? Чудесам Эверама нет конца.

– Не слишком привыкай, – сухо бросила Инэвера. – Но в данном случае твои оружейники не лучшим образом подходят для использования нашего открытия.

Джардир долго смотрел на нее и вспоминал произнесенные ею в опочивальне слова:

«Ты принесешь дама’тинг могущественный дар».

– Быть посему – кивнул он.

Инэвера укрылась в Палате Теней и уставилась на кусок электрума, который держала в левой руке; в правой же неспешно перекатывала алагай хора. Она зачарованно наблюдала, как тонкие усики древней магии мгновенно втягиваются в электрум, подобно дыму под действием сквозняка. Металл, даже лишенный меток, Втягивал и тускло светился в меточном свете.

Дама’тинг часто изготовляли украшения с начинкой из демоновых костей, но заключать в оболочку гадальные кости запрещалось из-за несовершенства передачи при контакте с другими драгоценными металлами. Это могло повредить предсказательной способности. Инэвера с улыбкой взглянула на свои драгоценные кости, наконец восстановленные. Она готовилась вырезать про запас еще один набор, но отныне можно не бояться выставить их на солнце.

Она уже обдумывала другие пути применения. Хора разрушаются, израсходовав силу, но их можно перезарядить, если одеть в электрум, и использовать снова и снова, как Копье Каджи. Аббан не солгал, когда сказал, что это слишком большая сила, чтобы доверить ее обычным солдатам. Даже дама’тинг не остановятся ни перед чем, чтобы достать металл, узнай они о его природе. Инэвера может подарить одетые в электрум хора самым верным адепткам, но изготовить все придется самой. Она огляделась, прикинула, как бы получше соорудить на такой же глубине кузницу и не пожертвовать при этом надежностью ее личного Каземата.

Наконец Инэвера глубоко вздохнула, очистила сознание и отложила металл. Еще раз метнула кости в надежде подобрать последние ключи к событиям предстоящей ночи, после чего покинула Палату Теней.

Она сохранила свой центр, но ветер силен. Несмотря на все доступные ей меры предосторожности, тайной металла уже владел тот, кому она меньше всего доверяла.

Уловив, что дверь Каземата закрылась за ней, она чуть взмахнула рукой, и из теней выступили три дозорных-евнуха. Лучшие протеже Энкидо – люди, которых не существовало, обученные ходить незримыми даже в толпе, стоять неподвижно часами, взбираться на голые стены, а убивать – быстро и тихо. Безъязыкие, они не могли говорить, но хорошо умели слушать.

«Следите за хаффитом шар’дама ка, – приказала Инэвера быстрыми движениями ловких пальцев. – Примечайте каждый шаг и докладывайте мне обо всем: с кем говорит, куда ходит. Внедритесь в крепость, которую он строит, и сочтите ее тайники».

Мужчины с безукоризненной слаженностью шевельнули пальцами, словно зеркальные отражения друг друга:

«Мы понимаем и повинуемся».

Они поклонились и скрылись, а Инэвера начала долгое восхождение обратно во дворец.

Даже по прошествии месяцев Джардир поражался легкости боевых облачений. Инэвера помогала ему приготовиться к ночному алагай’шарак. Толстая материя, что скрывала металлические пластины, исчезла; отныне он носил тонкий шелк, который можно быстро сбросить и пустить в ход кожу, изрезанную боевыми и защитными метками. Теперь, обнаженный, он стал неуязвимее, чем в самой прочной броне.

– Сегодня в открытой ночи я буду с тобой, – сказала Инэвера, когда одевание закончилось.

Джардир взглянул на нее, но солнце еще не совсем зашло, и ее аура оказалась скрыта.

– Не думаю, что это разумно, любимая. Алагай’шарак не…

Инэвера шикнула и отмахнулась:

– С Лишей Свиток в ночь пойдешь, а со своей дживах ка – нет?

В душе Джардир знал, что гнев только маска. Он поставил бы Корону на то, что она заранее спланировала беседу, и наверняка с помощью костей. Но даже если так, он не мог отрицать действенности мрачного выражения ее лица.

Скорее всего, потому что она права.

Ее взгляд смягчился, и Инэвера приникла к нему так плотно, что он даже сквозь шелковое одеяние ощутил тепло и мягкость ее кожи.

– Я сразилась бок о бок с тобой против князя алагай и его телохранителя, – напомнила она. – Мне ли бояться обычных демонов, когда я рядом с шар’дама ка?

– И простые демоны достойны уважения, – возразил он, хотя знал, что она уже победила. – Забудешь об этом на миг – и даже Дамаджах может пасть.

Его рука скользнула под ее воздушные шелка, погладила гладкую кожу между грудями, почувствовала биение сердца.

– Избраны мы Эверамом или нет, но являемся лишь плотью и кровью.

Инэвера отозвалась на ласки и тоже запустила руки под его одежды.

– Я не забуду, любимый. – Она провела пальцами по меткам, которые врезала ему в грудь. – Но и ты помни: у тебя есть своя защита, а у меня – своя.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Джардир.

Они покинули дворец вдвоем: Инэвера – в паланкине на верблюде, а Джардир – на белом скакуне. Все провожали их потрясенными взглядами, но никто не посмел пикнуть и слова против.

Вопреки своим словам, Джардир не боялся за жену всерьез. Большинство демонов на его территории уже вычищено, а жалкий остаток предназначался для тренировки его людей.

Дар Эверама выстроен в виде головы подсолнуха: город – в центре, а от него расходятся огромные лепестки ферм и угодий. Центральный город был личной территорией Джардира, а в племенном отношении – ничьим конкретно. Он состоял из внутреннего, окруженного стенами района, вокруг которого раскинулся намного больший внешний город. Лепестки он отдал племенам в соответствии с их размерами. Каджи, Маджахи и Мехндинг владели огромными территориями индивидуально помеченных сельскохозяйственных земель и деревень. Меньшим племенам досталось земли столько, сколько удержат, и сверх. И все же на окраинах сохранились поселения чинов, еще не вполне угодивших под ярмо, – по той причине, что на них не хватило шарумов и дама.

По этим территориям рассеялось множество воинов Джардира – и плюс, и минус одновременно. Децентрализация войск в известном смысле ослабила их, но как алагай стало трудно выбирать себе цели, так и ему приходилось гадать, где будет нанесен самый сильный удар. У всех племен имелись свои крепости, и все они обязаны в Ущерб как можно зорче присматривать и за людьми, и за ресурсами. Но эти племена платили Джайану дань, направляли на оборону столицы лучших людей.