Шрифт:
Интервал:
Закладка:
37
Тауэр еще в XIV в. представлял собой восточную границу Лондона и даже был отделен от Сити, то есть собственно города, монастырскими садами. Современный Тауэр-бридж, разумеется, не существовал; единственный лондонский мост был тогда перекинут через Темзу выше Тауэра по течению.
Если главное сооружение, Белый Тауэр, построенное около 1078 г. по приказу Вильгельма Завоевателя его архитектором монахом Гэндальфом, предстает перед нами спустя девятьсот лет почти в своем первоначальном виде – реставрация Кристофера Рена, несмотря на расширение оконных проемов, мало что изменила, – то общий вид всего укрепленного ансамбля во времена Эдуарда II изрядно отличался от нынешнего.
Современный пояс укреплений еще не был построен, за исключением башни Святого Томаса и Средней башни, обязанных своим появлением соответственно Генриху III и Эдуарду I. То, что образует сегодня второй пояс, было тогда внешними стенами – этот пятиугольный ансамбль с двенадцатью башнями построил Ричард Львиное Сердце и постоянно переделывали его преемники.
Можно наблюдать удивительную эволюцию средневекового стиля на протяжении одного века, сравнивая Белый Тауэр (конец XI в.), где, несмотря на огромность массы, в форме и пропорциях сохраняется воспоминание о древних галло-римских виллах, и окружающие укрепления Ричарда Львиное Сердце (конец XII в.), – вторая постройка уже имеет характеристики классического замка типа Шато-Гайара во Франции, возведенного самим Ричардом I, или более поздних анжуйских построек в Неаполе.
Белый Тауэр остался единственным практически нетронутым монументом, свидетельствующим о стиле начала тысячелетия, потому что им постоянно пользовались на протяжении веков.
38
Слово «констебль» (constable), искаженное «коннетабль» (connetable), которое обозначает в наши дни офицера полиции, было официальным титулом коменданта Тауэра. Констеблю помогал бывший у него в подчинении лейтенант. Эти две должности, впрочем, существуют и поныне, но стали чисто почетными – на них назначаются прославившие себя военные в конце карьеры. Действительные функции коменданта Тауэра в наши дни осуществляет майор, который тоже является генералом. Как видим, в званиях тут полная противоположность тому, что наблюдается в армии. Майор проживает в Тауэре, в Доме Короля – или Королевы, – постройке эпохи Тюдоров, примыкающей к Колокольной башне; первые королевские покои, которые датируются временем Генриха I, были снесены при Кромвеле. Равным же образом в эпоху нашего рассказа – в 1323 г. – существовала лишь романская часть современной часовни Святого Петра.
39
Будьте готовы сегодня вечером, милорд (англ.).
40
Он отправится вместе с нами (англ.).
41
А епископ? (англ.)
42
Он будет ждать вас снаружи, как только стемнеет (англ.).
43
В 1054 г., против короля Генриха I Французского. Роджер I Мортимер, внук Херфаста Датского, был племянником Ричарда I Бесстрашного, третьего герцога Нормандского, деда Вильгельма Незаконнорожденного, то есть Вильгельма Завоевателя.
44
Шиллинг в ту эпоху был денежной единицей, но не монетой в собственном смысле слова. То же самое с фунтом и маркой. Самой крупной из ходивших тогда монет был пенни. Надо ждать царствования Эдуарда III, чтобы увидеть появление золотых монет – флоринов и ноблей. Серебряный шиллинг начнут чеканить только в XVI в.
45
Очень вероятно, в башне Бичем (Beauchamp), которая, правда, еще не носила это название. Она стала так называться лишь с 1397 г. из-за заточенного в ней Томаса Бичема, графа Уорика, который был – любопытное совпадение – внуком Роджера Мортимера. Башня, построенная при Эдуарде II, во времена Мортимера была совсем недавним сооружением.
Окошки отхожих мест были слабым звеном укрепленных построек. Именно через отверстие подобного рода солдаты Филиппа Августа смогли после долгой осады, грозившей оказаться напрасной, проникнуть ночью в Шато-Гайар – большую французскую крепость Ричарда Львиное Сердце.
46
Кто идет? (англ.)
47
Вперед, быстро! (англ.)
48
Тревога! (англ.)
49
Наименование «парламент», означающее, собственно, «собрание», прилагается и во Франции, и в Англии к учреждениям общего происхождения (поначалу это было расширением curia regis), но вскоре принявшим совершенно разные формы и полномочия.
Французский парламент, сначала разъездной, потом закрепленный в Париже еще до того, как в провинции были учреждены второстепенные парламенты, являлся юридической ассамблеей, действующей по приказу и от имени государя. Члены парламента сначала назначались королем лишь на время юридической сессии, но начиная с конца XIII – начала XIV в., то есть с царствования Филиппа Красивого, стали пожизненными. Французскому парламенту довелось познать и крупные конфликты личных интересов, и процессы, сталкивающие частных лиц с короной, и важные для жизни государства уголовные дела, и споры из-за толкования обычаев, всего вообще, что касалось законодательства королевства в целом, включая даже закон о наследовании трона (как это случилось в начале царствования Филиппа V). Но, повторяем, роль парламента и его полномочия были исключительно судебными и юридическими. Его политическая власть основывалась лишь на том, что ни один королевский ордонанс, эдикт, указ о помиловании и т. д. не были действительны без регистрации и утверждения этим самым парламентом; но по-настоящему пользоваться силой своего отказа он начал только в конце XIV – начале XV в., когда монархия оказалась ослабленной.
Английский же парламент был собранием одновременно судебным, поскольку туда отзывались крупные государственные дела, и уже политическим. Никто не заседал там по праву; это всегда был лишь своего рода расширенный Большой совет, куда государь призывал кого хотел, то есть членов своего Малого совета, крупных вельмож королевства, как мирских, так и церковных, а также представителей графств и городов, выбранных в основном шерифами. Изначально политическая роль английского парламента должна была ограничиваться двойной информационной миссией: король осведомлял там представителей своего народа, избранных им самим, об общих решениях, которые намеревался принять, а эти представители в свою очередь осведомляли государя (либо посредством подачи прошений, либо изустно) о пожеланиях различных классов или административных областей, к которым принадлежали.
В теории король Англии был единственным хозяином своего парламента, который оставался, в общем, лишь его привилегированной аудиторией, у которой он не требовал ничего иного, кроме как символического и пассивного одобрения своей политики. Но едва только короли Англии оказывались в серьезных затруднениях или же им случалось проявить себя слабыми либо дурными правителями, парламенты, которые они сами же и набрали, становились гораздо более требовательными, притязали на откровенно обсуждающую роль и диктовали государям свою волю. По крайней мере, тем уже приходилось считаться с высказанными мнениями.
Члены парламентов всегда держали в голове прецедент Великой хартии вольностей, навязанной