жить, детка, — выдавил я, чувствуя, как во мне закипает гнев. — Это должно прекратиться.

— Я знаю, — всхлипнула она. — Я просто не знаю, как это остановить.

Издав низкое рычание, я провел руками по волосам и оглянулся на дом. — Послушай, просто оставайся в машине, запри все двери и подожди меня.

— Джонни…

— Просто оставайся здесь, — сказал я, стараясь говорить мягким тоном. — Мне нужно забрать мальчиков. Я не могу оставить их там с ним, ясно?

— Нет! — выскочив из машины, она вцепилась в мою футболку. — Он хочет, чтобы мы все оказались в постели. Если он увидит тебя, он поймет, что я звонила тебе, он поймет, что меня нет в постели, и я не знаю, что он сделает. — Она яростно покачала головой, крепко сжимая пальцами мою футболку. — Сейчас он спокоен, но если ты войдешь туда, он может навредить им. Он может навредить тебе! Ты не знаешь, на что он способен, Джонни. Ты не знаешь!

Красные флажки взлетали повсюду вокруг меня. — Я не позволю ему увидеть меня, — сказал я ей, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Я проберусь внутрь, заберу мальчиков, и меня не поймают. Я обещаю. Но я не могу оставить их в этом доме, Шэннон.

Она выглядела растерянной, глядя на меня с умоляющим выражением лица. — Тогда я пойду с тобой…

— Нет, ты не сделаешь этого, — практически прошипел я, усаживая ее обратно на пассажирское сиденье, мое сердце бешено колотилось при мысли о том, что она поедет куда-то рядом с этим мужчиной. — Просто оставайся в машине, детка, — приказал я, захлопнув дверцу прежде, чем она успела ответить, и поспешив обратно в дом.

Мои руки дрожали, когда я схватил мусорное ведро на колесиках и тихонько потащила его на веранду. Я ненавидел высоту, но не так сильно, как этот чертов дом. Забравшись на мусорное ведро, я поднялся на веранду, стараясь не думать о том, что я делаю, и молясь, чтобы у Шэннон хватило здравого смысла остаться в машине. Ухватившись за подоконник, я пролез в окно ее спальни, стараясь не шуметь. Ошеломляющий запах виски был первым, что поразило мои чувства, когда я быстро передвигал мебель, которую она сложила у двери.

Пьяный ублюдок.

Каждый инстинкт внутри меня требовал спуститься вниз и оторвать ему гребаную башку, но мой мозг был громче, крича мне, чтобы я убрал этих детей из этого дома и забрал Шэннон отсюда.

Не теряй это, мысленно повторял я, расчищая себе путь, будь умным.

Ты не сможешь защитить ее, если будешь сидеть в тюремной камере, Джонни.

Береги свою чертову голову.

Они через многое прошли.

Убери их отсюда!

Сердце бешено колотилось в моей груди, я отпер дверь ее спальни и медленно потянул ее внутрь, вздрогнув, когда она заскрипела. Тишина в доме была жуткой, а приглушенные голоса, доносившиеся из кухни, заставляли меня нервничать. Шэннон была права. Что-то было очень неправильное в этой картине. Перешагнув через лужу бог знает чего, я прокрался на лестничную площадку только для того, чтобы застыть от ужаса, когда мой взгляд упал на Шона, который ковылял вниз по ступенькам на заднице.

Повинуясь внезапному порыву, ведомая внутренним чутьем, которое кричало об опасности, я прошептал его имя: — Шон.

Он остановился на повороте лестницы и посмотрел на меня широко раскрытыми от страха глазами, и, клянусь богом, мое сердце разорвалось в груди.

Улыбаясь так лучезарно, как только мог, я помахал ему рукой и жестом пригласил вернуться ко мне. Ужас даже не пытался скрыть чувство, охватившее меня, когда я увидел, как мокрое пятно расползается по промежности его пижамных штанов Bob the Builder, когда он послушно ковылял обратно по лестнице ко мне. Если посмотреть на это, он был весь мокрый.

Иисус Христос…

Когда он вернулся на лестничную площадку, он просто уставился на меня, с мокрыми волосами, прижимая к себе потрепанного плюшевого мишку, выглядя совершенно разбитым и с широко раскрытыми глазами, посасывая три крошечных пальчика.

— Привет, Шон, — прошептал я, присаживаясь на корточки до его уровня и почти отплевываясь, когда до меня донесся запах виски. — Ты помнишь меня? — Спросил я его, глаза слезились от вони. — Я Джонни.

Он посмотрел на меня своими большими, печальными глазами и медленно кивнул.

— Ты не хочешь снова покататься со мной? — Спросил я, отчаянно желая вытащить его к чертовой матери из этой адской дыры. — Это звучит весело?

Тихий, как привидение, он снова кивнул.

— Хороший мальчик… я заберу тебя, хорошо? — уговаривал я, медленно протягивая к нему руки. — Я не собираюсь причинять тебе боль. Я хороший друг, помнишь? У меня есть эта быстрая машина и чертова тонна конфет для тебя.. — Я медленно поднял его на руки, как будто он был бомбой, которая могла взорваться в любую минуту. Господи, он промок насквозь. — Хорошая работа, приятель, — уговаривал я, когда он не сопротивлялся мне. — Сейчас я отвезу тебя к твоей сестре, хорошо?

— О-о-о.

Я замер, ошеломленный тем, что впервые услышал, как он заговорил. — Хм, Шон? — Прошептал я, сердце колотилось у меня во рту. — Что ты сказал?

— О-о-о ушел, — прошептал он, касаясь моего лица своими слюнявыми пальцами. — О-о-о.

— Я знаю, приятель, но он скоро вернется. — Посадив его к себе на бедро, я переходил от двери к двери, проверяя каждую комнату на наличие мальчиков. — Я собираюсь оказать тебе кое-какую помощь. Я отвезу тебя обратно к себе домой, где не будет подлых криков — и ты сможешь принять ванну. Большую ванну с пеной, утками и всем прочим. Мы избавим тебя от этой грязной выпивки.

— Папа плохой, — прошептал он, поглаживая мою челюсть своими пухлыми пальцами.

— Я знаю, приятель, — выпалил я. — Но я так с тобой не поступлю.

— Папа, ой, — прошептал он. — Ой, ой, папочка.

Держи голову, Кав.

Не потеряйте его, пока держите на руках малыша.

— Тебе нравится Боб-строитель? — Спросил я, отвлекая нас обоих от вполне реального факта, что я собирался совершить похищение. Снова. — Я тоже. Я люблю Боба. Боб чертовски лучший…

— Отвали! — донесся знакомый голос из-за запертой двери в конце коридора, когда я дернул ручку. — У меня есть нож.

— Тадхг, — прошептал я. — Все в порядке. Открой дверь.

— Кто там? — спросил я

— Джонни, — сказал я им. — Не бойтесь, ребята. Я собираюсь вытащить вас отсюда.

— Я хочу уйти, — сказал Олли из-за двери.

— Заткнись, Олли, — прошипел Тадхг. — Мы не знаем наверняка, он ли это.

— Это он, — выдавил Олли. — У него забавный голос, Тадхг.

— Это я, — уговаривал я, стараясь набраться терпения, хотя все, чего я хотел, — это вышибить дверь и