Подумав, Джепсон заговорил:

– Так она работает?

– Клянусь тебе, Джеп. Она работает, но там что-то не так с точностью. Иногда она, как говорит дядя, «заклинивает» и… попадает не туда, куда он рассчитывал попасть.

– Но она работает? – повторил Джепсон.

– Она доставила назад эту резчицу, – ответил Пловец, – которая жила двадцать или тридцать тысяч лет назад.

По лицу Джепсона пробежала судорога; он плотно сжал челюсти.

– Я-то подумал, что эта баба-резчица – специалист.

Пловец тяжело вздохнул. Он не знал, как объяснить такому, как Джепсон, что такое палеолитическая культура. Преступный жаргон не годился для подобных объяснений.

– Тебе нечего мне сказать? – спросил Джепсон.

– Я повторяю то, что сказал мне дядя, а ему можно доверять, – заговорил Пловец. – Так вот, он говорит, что люди того общества, к которому принадлежала эта баба, делали все свои орудия из камня. У них была, как выражается дядя, интуиция во всем, что касается камней. Это он сказал, что она сможет разре́зать Марсианский алмаз.

Джепсон нахмурился:

– Твой дядя-профессор решил нарушить закон? Это он поручил тебе это дело?

– О нет, никто из моих родственников не знает, чем я зарабатываю на жизнь.

Джепсон отступил на шаг, нащупал ногой кровать и сел.

– Сколько бабок нужно твоему дяде-профессору, чтобы починить машину?

– Ты меня неправильно понял, Джеп. Дело не в бабках. Дядя говорит, что существуют определенные аномалии и вариации силы-времени, которые даже теоретически делают невозможной точную отправку машины в заданный временной отрезок.

– Но она работает?

– Да, но с этими оговорками.

– Но почему тогда я ничего о ней не слышал? Эти вещи будут поважнее каких-то там Марсианских бриллиантов. Почему никаких сообщений в новостях?

– Дядя хочет удостовериться в том, что его теория вариаций силы-времени верна. Кроме того, он хочет представить эту женщину из каменного века научному сообществу и собирает необходимые доказательства. Он говорит, что испытывает большие трудности в обучении этой женщины современной речи. Она воображает себя кем-то вроде богини.

– Кажется, меня все больше интересует то, что ты говоришь, – сказал Джепсон. – Говори дальше.

– Ты на меня больше не сердишься, Джеп?

– А я сказал тебе пару ласковых слов, да? Я имею право. Теперь скажем, что мой интерес превзошел мое недовольство. Ты уверен, что это не твой дядя запланировал это дельце?

Пловец энергично покачал головой.

– Дядя Амино ни за что не станет участвовать в таких делах. Он далек от этого. Идея моя. После нашей – ну ты знаешь – неудачи я оказался на мели. Я хочу рассчитаться с тобой. Если все получится, то ты вернешь свои бабки с процентами. Да и работа хороша, Джеп. Этот Марсианский алмаз невозможно разрезать, а мы его разрежем.

– Но кто нам поверит? – спросил Джепсон, потом задумался и решительно кивнул. – Ты думаешь, девчонка дяди-профессора сможет это сделать?

– Я встретился с дядей в Лонг-Бич. Он как раз приехал покупать оборудование, когда в порт зашел русский корабль и распространилась новость о Марсианском алмазе. Дядя прочитал о том, что его нельзя разрезать, и рассмеялся. Потом он сказал, что его девчонка разрежет камень на брелоки для часов и подарит премьеру Шердакову. Именно тогда я узнал о девке и о том, что машина работает. До этого он держал все в секрете, как я уже тебе объяснил. Я расспросил дядю; да, он говорил вполне серьезно. Эта женщина из каменного века сможет разрезать камень. Он уверен, что сможет.

Джепсон кивнул.

– Если он говорит, что резчица сможет это сделать, то, возможно… только возможно, что у нас выгорит неплохое дельце. Но сначала я сам во всем разберусь.

Пловец облегченно выдохнул:

– Ну конечно, Джеп.

Джепсон сжал губы.

– Вот что я тебе скажу, Пловец. Ты это делаешь не из нежных чувств ко мне. Ты спер этот камень и поднял бучу мирового масштаба, но вывезти камень из Мексики ты не можешь.

Пловец уставился в пол, чтобы Джепсон не заметил его улыбки.

– Думаю, я тебя ни в чем не обманул, Джеп. Да, мне надо привезти камень на север. Да, мне надо украсть девчонку у дяди и доставить ее туда, где она сможет работать. Мне нужна организация. У меня ее нет, но она есть у тебя.

– Организация стоит больших денег, – сказал Джепсон.

Пловец поднял голову.

– Так мы договорились?

– Семьдесят пять и двадцать пять, – произнес Джепсон.

– Ах, Джеп, я думал поделить пятьдесят пять и сорок пять. – Посмотрев в глаза Джепсону, он быстро произнес: – Шестьдесят и сорок?

– Заткнись, пока я не сказал восемьдесят и двадцать, – отрезал Джепсон. – Радуйся, что у тебя есть такой друг, как я, который не бросает тебя в беде.

– Это дело на несколько миллионов баксов, – сказал Пловец, стараясь подавить обиду и гнев. – Такой дележ…

– Дележ остается прежним, – жестко сказал Джепсон. – Семьдесят пять и двадцать пять. Не будем спорить. С моей стороны полная глупость даже просто слушать тебя. Каждый раз, когда ты сулишь бабки, я огребаю кучу проблем. На этот раз я хочу получить назад хоть часть моих вложений. Теперь иди и скажи Харпси, чтобы они там зарядили пограничников и собирались в путь. Нам надо во что бы то ни стало переправить камень через границу, а это потребует некоторых хлопот.

II

Коттедж, выкрашенный в неброский коричневато-серый цвет, прятался в тени сосен и болиголова на острове посреди озера. Само озеро выглядело как серебристое зеркало, в котором отражалось опрокинутое изображение острова. На южном берегу была пристань. Два гидросамолета были спрятаны под деревьями и укрыты камуфляжными сетками.

В тени, неподалеку от пристани, сидел человек с мощной пневматической винтовкой и нервно курил сигарету. Двое других таких же мужчин – так же одетых и вооруженных – патрулировали остров с противоположной стороны, не теряя друг друга из вида.

Из комнаты коттеджа, которую можно было бы назвать столовой, превращенной в мастерскую, доносился разговор на весьма повышенных тонах. Это была лишь одна из ссор, которые непрерывно следовали одна за другой в течение пяти дней после поспешного перелета из Мацатлана.

Пловец ужасно устал от этой нескончаемой ругани, но не знал ни одного ненасильственного способа утихомирить дядю. Все пошло не так, как он планировал. Во-первых, выяснилось, что какой-то мексиканский мальчишка по полицейской фотографии опознал в нем, Пловце, человека, который в непромокаемом костюме выходил из воды, неся в руках маску и какой-то «белый камень».

Люди Джепсона вывезли Пловца из Мексики в контейнере с дынями. Одну из них выпотрошили и засунули туда Марсианский алмаз.